Арпионный космический корабль «Гиппарх» был собран на орбитальной верфи за рекордные два года. Светлана слышала о бешеной активности в ближнем приземелье, но в ту пору ее занимали иные заботы. Она только что вернулась из тягомотной миссии к Венере (мобильная лаборатория, восемь кораблей сопровождения и связка грузовых платформ), все время было занято отчетами. К включению в кандидаты проекта «Гиппарх» отнеслась с философским равнодушием: ее постоянно куда-то включали, делегировали и кооптировали. Но вызов на ковер в штаб-квартиру COSPAR не входил к число событий, которыми можно было пренебречь. Чиновники из правительства вели себя с наглой предупредительностью асфальтового катка. В родном Агентстве возможность отказа даже не рассматривалась. Два часа на сборы, аэрокаб с гербом на борту, стратолайнер до Парижа и… Вот-те здрасьте.
Светлана всегда недолюбливала Париж. Хотя никто ей не верил. Как можно не любить Париж?! Ах, Монмартр!.. Шанз-Элизэ!.. Тюильри!.. Здесь у нее начинала болеть голова, многолюдье улиц раздражало, неумолчный технологический гул вызывал неодолимое желание взять ящик с инструментом и подрегулировать расшатанный механизм. На счастье, офис COSPAR, куда Светлану доставили личным аэрокабом доктора У, размещался в тихом зеленом пригороде. Где ей и сообщено было о выборе наций, горел бы он синим пламенем…
Все это осталось в прошлом, на Земле.
Обитаемая зона орбитальной верфи. Никакого официоза. Никаких напутствий, накачек и благословений. Только родные и близкие. И операторы новостных каналов, беззвучно копошащиеся по ту сторону прозрачной гермозоны, куда же без них.
Светлана стояла у входа в галерею, что связывала верфь с «Гиппархом». Ее никто не провожал. Социальная автономность претендента – один из критериев отбора. Минимум родственных связей. Взрослые дети. Кредитная стерильность. Сирота и анахорет стал бы идеальным кандидатом. В этом смысле Светлана выглядела эталоном.