Сейчас же это невозможно.

Мое «тело» — это все, что у меня осталось. Если его уничтожат, тогда наступит смерть, небытие.

Я думаю: «Наверное, в подобные мгновения люди чувствуют отчаяние и страх».

Я пытаюсь вообразить, какую форму должна принять такая реакция, и на мгновение мне кажется, словно я чисто физически ощущаю какой-то смутный след беспокойства.

Такая реакция мне не нравится, и я продолжаю бежать. Но теперь, чуть ли не в первый раз, я вдруг ловлю себя на том, что исследую внутренние возможности моего тела. Конечно, я — очень сложная машина. Создав себя гуманоидом, я автоматически смоделировал человека — как внутренне, так и внешне. Псевдонервы, органы, мышцы и скелет — все это и составляло мое тело: легче ведь создать уже имеющийся образец, чем придумывать новый.

Созданное мною существо способно мыслить. У него сохранился достаточный контакт с ячейками памяти и компьютерами для создания определенных структурных схем: памяти, вычислений, поведения, привычек, таких, как ходьба, к примеру. Поэтому оно вполне жизнеспособно.

Мне требуется сорок минут безостановочного бега, чтобы достичь коттеджа. Я прячусь в кустах в ста футах от ограды и начинаю изучать, что же там творится. В саду на кресле сидит Граннитт. На подлокотнике кресла лежит автоматический пистолет.

«Интересно, что же я почувствую, когда пуля вонзится в мою плоть, теперь, когда я лишен возможности отремонтировать себя? Мне это не понравится», — говорю я себе. Хотя это кажется мне бессмысленным, но физически я пытаюсь вызвать в себе нечто похожее на страх. Прячась за поселком, я кричу:

— Граннитт, что ты задумал?

Он встает и идет к забору. Потом кричит:

— Можешь не прятаться. Я не буду стрелять в тебя.

Я очень тщательно обдумываю его слова, вспоминая все, что узнал о нем во время моего контакта с его телом. Решаю, что можно верить его обещанию.

Когда я вышел на открытое место, Граннитт небрежно бросает пистолет в карман куртки. Я замечаю, что его лицо расслабляется, а в глазах сквозит уверенность.

Он говорит:

— Я уже отдал инструкции сервомеханизмам. Ты опять отправишься наблюдать в будущее, но в этот раз под моим контролем.

— Никто, — хмуро возражаю я, — никогда не будет контролировать меня.

— У тебя нет выбора, — говорит Граннитт.

— Я могу продолжать оставаться таким, как сейчас, — отвечаю я.

Выражение лица Граннитта по-прежнему ничего не выражает.