— Сочувствуешь?

Для ощущения, что беспредел, не успев закончиться, развернулся по второму кругу, лишь подобного вопроса и не хватало! Дарилу только дай возможность, тут же перейдет к воспитательным моментам. Это я не могла определиться с Искандером, для демона в этом вопросе вопросов не было.

— Опасаюсь за твою способность рассуждать здраво, — довольно холодно отрезала я, выбрасывая из головы последнюю мысль, как несвоевременную. Адмирал был сейчас самой незначительной из моих проблем. Стремление демона выдать меня за него замуж — тоже. — Ему, — показала Стасу на Шураи, когда тот, выскочив из мерцания телепортатора, направился ко мне.

— Обойдусь, — продолжая оценивающе смотреть на меня, процедил тарс.

В чем-то был прав — даже пара минут не самого приятного общения вернула ему некоторую живость, но я собиралась закрепить результат.

— Пей! — приказала жестко, кивнув Стасу.

Пользоваться опытом усмирения буйных пациентов медику не пришлось, тарс предпочел не спорить, чему я была рада. У всего должны быть свои границы, у забывчивости, что капитан на корабле — я, тем более.

Дождавшись, когда Шураи отдаст Стасу уже пустую кружку, вернулась к теме, с который мы с ним и начали:

— Мне нужны координаты базы.

— Ты уверена, что они у меня есть? — не столько устало, сколько обреченно поинтересовался тарс.

Разведя руками и качнув головой — всего приходится добиваться или силой или… упорством, хмыкнула:

— Ваш эсси мог и не знать, что они есть у меня.

На этот раз Шураи смотрел на меня задумчиво:

— Да… — наконец, протянул он, — тебе хватило бы и одной подсказки, а уж целых две…

Пришлось подняться и подойти. Теперь, когда мы прошли защиту, время у нас было, но… иногда не хватало всего лишь минуты, чтобы успеть и… не жалеть потом.

— Знаешь, почему ты еще жив?

Шураи встал, но от ложемента не отошел.

— Знаю. — Взгляд в упор был резким, а слова — безжалостными. — Потому что стоял рядом с тобой у тела жреца, который отдал свою жизнь, обменяв ее у Судьбы на твою.

Выдохнуть я успела, вздохнуть — уже нет. Боль была такой, что перед глазами потемнело, разрывая реальность и позволяя прошлому просочиться сквозь настоящее.