Душ, чистый комплект формы, размоченная криосмесь, которую я нашла после ухода Римана.…

Я ни на миг не забывала, что нужна команде, Шторму, Орлову, но нанесенный нам удар выбил из ритма. Что-то надорвалось, нарушилось, перестало быть монолитным…

Победы, пусть и доставшиеся большим трудом, позволили поверить, что и дальше мы сможем… Из последних сил, на самой грани, но… успевая до того, как станет поздно. Последние сутки изменили расклад, показав, что черта, отделявшая нас от поражения, была очень тонкой.

Горькое прозрение… Урок, из которого лично мне предстояло сделать выводы.

Все размышления уложились в те три-четыре минуты, что ушли то ли на совсем уж поздний ужин, то ли на довольно ранний завтрак. С последней ложкой (нравится — не нравится, значения не имело), но пришлось поставить точку.

Я действительно была нужна… Команде. Шторму. Орлову. Этому миру, который по крупицам собирал шансы, чтобы выжить.

Патетика?! Возможно! Вот только было в ней что-то, заставлявшее встать и идти дальше.

Возвращаться к аналитикам пришлось ножками. На нашем уровне допуска телепортационные каналы были заблокированы для перекодировки. Я считала, что смысла не имело, но Риман настоял…

На этой мысли меня в очередной раз замкнуло. Он — знал, я — знала…

Хотя бы в этом мы с ним оказались квиты.

На лестнице меня перехватили. Раксель и Валанд…

— Нашел я твою первую, — начал старший акрекатор, обойдясь без вступления, за что я была ему благодарна. — Очень интересная штучка!

— Она жива?! — легко переключилась я.

— На тот момент, когда покинула Самаринию, была жива, — ухмыльнулся Раксель, протягивая слот. — Все, что нарыли…

— А в двух словах… — попросила я, поймав себя на том, что вот теперь окончательно догнало. И страх, и ярость, и осознание, что могло быть уже все…

Не для меня — я бы об этом даже не узнала, для других. Для родителей, с которыми в последнее время нечасто удавалось пообщаться. Для братьев. Для друзей… Для… Римана…

Паскудное чувство!

Паскудные обстоятельства! При других бы нашла, чем огрызнуться, а когда разбушевавшиеся эмоции рвут на части, из всех слов лишь те, что из самой глубины души…

— Твою мать! — выдохнула я, упершись носом в грудь Валанда. Этот успел схватить, когда метнулась.

— Выпей!