Но на третий день они без каких-либо подсказок почувствовали приближение некой великой Сущности.

В конце концов поэт облек это чувство в слова:

— Не Бог ли где-то тут, довольный, мурлычет песенку под нос? — произнес он нараспев.

— Какой же ты все-таки гнусный урод, — отозвалась его жена. — Почему ты не можешь говорить по-английски ничего, кроме глупостей?

— Да послушай же, черт побери! — крикнул поэт.

Все прислушались.

— Неужели у вас нет ощущения, будто вы стоите на пороге огромной кухни, с очагом, подобным домне, и где-то там внутри, в приятном тепле, движутся гигантские руки, облепленные мукой, пахнущие чудесными потрохами и восхитительными внутренностями, окровавленные и гордящиеся этой кровью… будто где-то там Бог стряпает к обеду Жизнь? В котле над Солнцем варево для того, чтобы жизнь процветала на Венере, в другом чане — густой суп из костей и нервного сердца, чтобы запустить животных на планеты, разбросанные на десять миллиардов световых лет. И разве не доволен Бог своей грандиозной работой в великой кухне Вселенной, где Он составил меню из праздников, голода, смертей и возрождений на миллиард миллиардов лет? И если Он доволен, то почему бы Ему не мурлыкать Себе под нос? Прислушайтесь к своим костям. Разве не бурлит в них мозг от этого гудения? И, кстати, Бог не только бубнит без слов, Он поет в элементах. Танцует в молекулах. Мы пребываем в средоточии вековечного празднества. Что-то грядет. Тс-с…

Он прижал пухлый палец к выпяченным губам.

И тогда все умолкли, и бледный лик Кары Корелли озарил потемневшие воды впереди.

Они все почувствовали это. Уайлдер. Паркхилл. Они закурили, чтобы перебить ощущение. Они перестали курить. Они ждали в сгущавшихся сумерках.

А гудение приближалось. И охотник, ощущая его, прошел и присоединился к молчаливой актрисе на носу яхты. И поэт, ощущая его, сел, чтобы записать слова, которые только что произнес.

— Да, — сказал он, когда в небе показались звезды. — Оно уже почти рядом. Оно, — он глубоко вздохнул, — надвигается.

Яхта вошла в туннель.

Туннель уходил в недра горы.

И там оказался Город.

В полой горе находился Город, окруженный своими собственными лугами, и над всем этим раскинулось его собственное небо, подсвеченное странным цветом. И он оказался затерянным и оставался затерянным по той простой причине, что люди пытались отыскать его, летая по воздуху, разъезжая по петляющим дорогам, а дело было всего-то-навсего в том, что каналы, которые вели сюда, ждали, пока хоть кто-нибудь пройдет по тому пути, где некогда бежали воды.

И теперь яхта, заполненная странными людьми с другой планеты, пришвартовалась к древнему причалу.