– Значит, тореми не угрожали ни вам, ни кому бы то ни было из присутствующих? – подытожил хармагианин.

– Нет, – сказал Эшби. – Их Новая мать показалась мне в определенном смысле радушной. Она сказала, что с нетерпением ждет возможности увидеть наше небо. Это ее собственные слова.

– Очень любопытно, – заметила аэлуонка. Окинув взглядом членов комиссии, она залилась краской. – Благодарю вас, капитан Сантосо. Мы просим вас до завтра оставаться на планете, на тот случай если у нас появятся новые вопросы, но сейчас вы можете идти.

– Подождите, и это все? – встрепенулся Эшби.

– Да, ваш отчет был очень доскональным, – улыбнулся аандриск.

– Извините, не хочу показаться грубым, – нахмурился Эшби. – Но я проделал такой долгий путь. Неужели нельзя было все это осуществить через сиб?

– Политика ГС заключается в том, что в случае нападения на гражданских лиц устраиваются публичные слушания, по возможности включающие личные встречи с потерпевшими.

– Политика, – кивнул Эшби. – Понятно. – Шумно вздохнув, он посмотрел на свои руки, лежащие на слишком высоком столе. – Уважаемые члены комиссии, я вовсе не хочу вас оскорбить, однако ваша политика должна была защищать меня и мой экипаж. Я полностью вам доверял. Я был уверен в том, что нас не пошлют туда, где нам будет угрожать какая-либо опасность, помимо той, что связана с нашей работой. – Он сделал над собой усилие, стараясь сохранить голос спокойным. – Вы же отправили нас туда, где нам было не место, и вы по-прежнему собираетесь послать туда кого-то другого. Вы поставили под угрозу жизни всех членов экипажа моего корабля, ни о чем не предупредив, а теперь сидите здесь и рассуждаете о политике!

– Благодарим вас, капитан Сантосо, – бесстрастно произнес квелинец. – Это все.

– Нет, – вмешался второй аандриск. – Пусть выскажется. – Посмотрев на Эшби, он кивнул. – Как правильно заметил капитан Сантосо, он проделал долгий путь.

Эшби перевел дыхание, гадая, чего добился своим неосторожным высказыванием.

– Продолжайте, капитан Сантосо, – сказала аэлуонка.

Эшби собрался с духом.

– Послушайте, я в этом ничего не смыслю. Я не политик, я не заседаю в комиссиях. Я не знаю многого из того, что знаете вы. Я даже не знаю, не сказал ли кто-нибудь из моего экипажа что-либо обидное для тореми. Я так не думаю, но полной уверенности у меня нет. Ну а если кто-нибудь и сказал что-то? Кто-то говорит какую-то глупость на вечеринке, и этого достаточно, чтобы развязать войну? И вот такой вид вы собираетесь пригласить в наше пространство? Понимаете, мой корабль едва не разнесли на части, я потерял одного члена экипажа, и тем не менее скажу честно, я рад, что сейчас между нами нет открытого тоннеля. Вы хотите, чтобы такой народ, готовый убивать по малейшему поводу, разгуливал по нашим космопортам, пользовался нашими грузовыми линиями? Как скоро какой-нибудь владелец магазина будет убит из-за высокой цены, не понравившейся тореми, или какой-нибудь бар разнесут к чертовой матери, потому что какой-то пьяный космонавт ляпнет что-нибудь такое, с чем они не согласятся? – Он покачал головой. – Я не знаю, почему тореми напали на нас. И, главное, что вы также этого не знаете. Если бы вы знали, меня бы сейчас здесь не было. Так что до тех пор, пока вы не выработаете политику, гарантирующую, что тореми впредь больше никогда не откроют огонь по гражданскому кораблю, полагаю, нужно бросить их ко всем чертям.