Кристабель сняла пальто. Стоящие рядом люди с любопытством посмотрели на ее голубое шелковое платье, отделанное перламутром. Затем Эдеард сбросил плащ, открыв черно-алый мундир с серебряным поясом и снежно-белой рубашкой. Его наряд вызвал еще больше удивленных усмешек.

– А, вот и наши щеголи, – громко окликнул их Максен.

Кристабель с улыбкой обняла Максена. Потом подошел Динлей и принес Эдеарду бокал. Бойд приветствовал их веселым смехом, Сарья обнялась с Кристабель, а слегка подвыпившая Кансин крепко поцеловала Эдеарда.

– Что вас задержало? – спросил Динлей.

Его рука лежала на плечах рослой девицы с огненно-рыжими волосами, спускающимися до самой талии. Эдеард с трудом удержался, чтобы ничего не сказать – Динлей всегда выбирал девчонок, не уступавших ему ростом.

– Приятная вечеринка, – ответил он.

Кристабель рассмеялась и погладила его по щеке.

– Мой бедный мальчик. Он так храбро держался, – пояснила она его сослуживцам. – Все папины друзья стремились поговорить с ним за ужином, а они такие же старые и скучные, как и папа. А потом все их дочки непременно хотели с ним потанцевать.

Эдеард смущенно пожал плечами.

– Такова цена славы, – сказал он Бойду.

– Не обращай внимания, – посоветовал ему Максен. – Все это временно. Лет через десять от славы останутся далекие воспоминания да загадки в салонных шарадах под Новый год.

Эдеард поцеловал Кристабель.

– Видите, я стараюсь стать достойным членом общества.

Она рассмеялась и в ответ обняла его. Им было легко и просто вместе. Они радостно улыбались друг другу и не испытывали ни малейшего напряжения. Эдеард знал, что ждать осталось недолго, и предвкушение наполняло его сердце приятным теплом. Кристабель ничем не напоминала тех девчонок, которых он выбирал просто ради секса или ради уютного комфорта, как Джессиль. Он и Кристабель станут самой прекрасной парой, какую только могут составить два человека.

– А вот и он, – воскликнул Динлей.

На сцену легкими шагами вышел Дибал. Он приветствовал зрителей взмахом руки, и в ответ послышался радостный гомон. Следом за ним на сцене появился и его оркестр: три барабанщика, саксофонист, пианист и еще два гитариста. Возможно, из-за отблесков ламп с маслом джамолара или из-за прекрасного вина, выпитого во время приема, Эдеарду показалось, что Дибал и его оркестр сияют разноцветной радугой. Все музыканты вышли в немыслимо ярких костюмах, и Эдеард присоединился к восторженному приветственному хору.

Громкие и ритмичные песни были нисколько не похожи на мелодии, исполнявшиеся на приеме. В них говорилось о любви и разлуке, предательстве и коррупции, они осмеивали и разоблачали поступки членов Высшего Совета. Они были злыми. Печальными. Стихи Дибала отлично ложились на музыку. Эдеард и Кристабель энергично танцевали. И пили. Он даже сделал пару затяжек кестрика из пущенных по кругу папиросок. Его примеру последовала и Кристабель. После первого же вдоха ее мысли стали излучать неистовый восторг.