«Сэр, прошу вас, мне надо с вами поговорить».

«Идущий-по-Воде. – От посыла Овейна повеяло холодом. – Ты пока остаешься в городе лишь потому, что твои показания необходимы специальной комиссии, которой я поручу разобраться, кто виноват. После этого Высший Совет непременно издаст указ о высылке, где будет фигурировать одно-единственное имя: твое».

«Сэр, прошу вас, отзовите милицию».

«А ты можешь предложить другой вариант? Маккатран тысячу лет не видел такого разгула преступности. А всё твои идеи! Арест сотни предводителей должен был положить конец хаосу. Но ты добился лишь того, что спровоцировал грабежи и уличные беспорядки. Достойные граждане – а их в Сампалоке немало, что бы ты ни говорил, – страдают от неслыханной жестокости разбушевавшейся толпы. Толпы, которую спровоцировал ты сам. Я мэр этого города, и я такого не потерплю. Хаос должен прекратиться».

«Позвольте мне самому прекратить беспорядки, сэр. Я смогу снова воспользоваться водой, и не раз, если потребуется. Прошу вас, нельзя допустить, чтобы милиция стреляла в людей».

«Поскольку, как мне кажется, ты далек от понимания ситуации, я скажу тебе прямо. Ты должен немедленно покинуть Сампалок. Офицеры милиции – не дикари, они быстро и профессионально справятся со своей задачей. Ты понимаешь? Если не подчинишься сейчас же, я попрошу Уолсфола выписать ордер на твой арест. Даже тебе не под силу справиться с сотней констеблей сразу».

«Да, сэр», – выдавил Эдеард.

У него так перехватило горло, что стало трудно глотать.

– И что же мы будем делать? – спросил Динлей.

Эдеард оглянулся по сторонам. Друзья по отделению ждали его решения. «Подумать только, куда нас завели мои идеи! Но я знаю, что поступаю правильно. Я уверен. Политики и благородные семейства все искажают». Он невесело улыбнулся своим товарищам.

– Я поступлю так, как советовал Бойд: буду действовать решительно. Вы со мной?

Лицо Максена болезненно сморщилось.

– Зачем спрашиваешь?

В их сторону направились несколько констеблей под командованием смущенного сержанта. Эдеард пренебрежительно махнул на них рукой.

– Полагаю, что мы только что перестали быть констеблями.

– О Хоньо! – простонала Кансин.

– Но сейчас вам необходимо держаться за мои руки, – сказал Эдеард.

Принятое решение значительно подбодрило его. Друзья, ощутив его настроение, заулыбались. Стоя посреди набережной, все четверо взялись за руки. И среди бела дня, на глазах у сотни констеблей и под прицелом тысяч про-взглядов, они с вызывающим смехом опустились сквозь твердую почву.

Они неслись по ярко освещенному тоннелю, как будто падали на Кверенцию от самых звезд, и Максен кричал громче всех.