«Этого не произойдет».

«Это уже произошло. Я готов защищать тебя, насколько в моих силах, но сомневаюсь, что завтра мои усилия будут чего-то стоить».

Эдеард закончил разговор с Грандмастером и опустил голову.

– Что еще произошло? – спросил Динлей.

– Мы остались совсем одни, – сказал Эдеард. – Овейн победил. Он просто бросил нас, словно мы никогда не существовали.

Но мы существуем, – решительно заявил Максен. – И я здесь, с тобой, готов помочь помешать милиции убивать людей. Идем и сделаем это.

Про-взгляд Эдеарда скользнул по первым рядам милиции, маршировавшим по мосту от Верхнего Рва.

– Ладно, – без особой уверенности согласился он. – Последняя попытка.

Их заметили сразу, как только друзья направились к мосту. В их сторону устремились тысячи про-взглядов, и все больше и больше людей следили за ними из каждого района города. Всеобщее внимание давило на четырех друзей, словно влажная духота летнего полдня. Жизнь в городе замерла, все наблюдали за событиями в Сампалоке. В их мысли ворвался телепатический шквал насмешек и оскорблений. Эдеард блокировал посторонние разговоры, стараясь придумать, что делать дальше.

«Чудо Заступницы. Финитан сказал, что нам без него не обойтись. И он прав. Но Заступница явила лишь одно настоящее чудо: это ее храм. А если… да, такой смелости от меня не мог ожидать даже Бойд».

Центральный мост через Облачный канал представлял собой пологую дугу из материи города, окаймленную приземистыми опорами, на которых росли мандариновые деревца. Мост выходил на небольшую площадь, где фруктовые деревья были посажены у каждого дома – сливы и груши прикрывали выпуклые стены густыми полосами цветущих ветвей. Но тонкие ароматы полностью заглушил едкий дым. Улицы Борфол и Джанкал, уходящие вглубь Сампалока, были перегорожены грудами мебели, которую натащили и подожгли мятежники. Позади баррикад виднелись разграбленные магазины и мастерские. В толпе Эдеард и его друзья заметили несколько человек из списка: они поздравляли единомышленников и передавали полученные инструкции. Он заметил и множество пистолетов, которые никто уже не прятал. Внутри зданий царила печаль. Избитые владельцы лавок залечивали раны, а их родные наблюдали за торжествующим снаружи хаосом в горестных раздумьях и с едва сдерживаемым гневом.

Эдеард обратился к Кристабель.

«Ты видишь все это?» – спросил он.

«Да, любимый. Сейчас все в городе наблюдают за Сампалоком. Никто не верил, что привлекут милицию. Отец опасается худшего, но в Высшем Совете лишь немногие осмеливаются возразить мэру. Ох, Эдеард, какой ужас, и все по моей вине».