«Черт возьми, а почему бы не спросить самого Шива?»

Айвен откинулся в кресле, сложил пальцы домиком, в ту же секунду вспомнил, от кого подцепил этот жест, хотел было опустить руки, но не стал.

– Э-э… Ваше семейство ведь совсем на мели? Я про финансы. Вы уже довольно долго скрываетесь и проделали долгий путь…

Айвен уже хотел было заткнуться и начать извиняться за столь оскорбительный вопрос, но Удине кивнула с одобрением, что для нее редкость.

Шив тоже это отметил. Он пожал плечами:

– Сколько денег считать достаточным, зависит от того, зачем они вам нужны. Венчурный капитал. Думаю, на вашей сельскохозяйственной планете это назвали бы посевным зерном. Да, именно так. Если человек потратит стартовый капитал, у него нет шансов выйти в следующий раунд. Как там вы называете свои деньги – марки? Так вот, барраярские марки, бетанские доллары, цетагандийские реюлы, не имеет значения, принцип тот же самый. На Архипелаге Джексона есть поговорка: проще превратить миллион в два миллиона, чем один в два.

– Эффективная критическая сумма для нас, – уточнила Удине, – та, которой хватит, чтобы профинансировать попытку вернуть дом Кордона, причем не просто попытку, а такую, которая будет иметь большие шансы на успех. На Архипелаге у нас, конечно, найдутся и тайные резервы, и потенциальные союзники, – но только в том случае, если мы не явимся туда без оружия, без денег и без надежды на успех.

– Достигнем ли мы успеха или потерпим сокрушительное поражение, зависит от этой критической суммы, – сказал Шив. – И успех, и поражение – контуры с обратной связью, так-то вот. Я сам начинал грязным работягой. И ни за что не окажусь опять в сточной канаве – живым, во всяком случае.

В глазах Шива сверкала джексонианская решимость, и на какое-то мгновение он напомнил Айвену кузена Майлза. Ага, оба они из тех, для кого неудача смерти подобна.

О том, какие факторы сформировали характер Майлза, этого якобы привилегированного ребенка, Айвен знал. И главный из них назывался «генерал граф Петер Форкосиган», с его исконно барраярской, неистребимой ненавистью к любым мутациям, тем более заметным невооруженным глазом. Чтобы заслужить хоть малейшее одобрение этого ужасного старика, внуку-«мутанту» приходилось сражаться. И он либо побеждал, либо ломал кости в попытках достигнуть успеха. Сам Айвен в юные годы старался всячески избегать своего двоюродного деда Петера. Но Майлз, несчастный малыш, не имел возможности применять подобную тактику.

А Шив? Он – как до предела сжатая пружина. Кто или что сделало его таким? А Удине? Айвену не слишком хотелось это знать.