Торби пихнул его обратно в кресло:

– Не увиливай, Джери. Я твой «дядя» только потому, что меня так назвали. Но я по-прежнему все тот же бывший фраки, которого ты обучал мастерству стрельбы, и мы оба это знаем. Так поговорим как мужчина с мужчиной. Давай выкладывай все начистоту.

– Тебе это не понравится.

– Уже не нравится! Матти ушла… Слушай, Джери, в каюте нет никого, кроме нас. Что бы то ни было, ты должен рассказать мне все. Клянусь тебе сталью «Сису», что я не собираюсь тут устраивать игрища в «дядюшку-племянника». Что бы ты здесь ни сказал, семья никогда об этом не узнает.

– Возможно, бабушка нас сейчас слушает.

– Если так, то я приказываю тебе говорить и беру всю ответственность на себя. Но она нас не слушает – она в это время обычно спит. Говори же!

– Ладно. – Джери мрачно посмотрел на собеседника. – Ты сам напросился. Значит, ты хочешь сказать, что не имеешь ни малейшего понятия о причинах, побудивших бабушку выставить с корабля мою сестренку?

– Конечно нет. Иначе я бы не спрашивал.

Джери нетерпеливо фыркнул:

– Торби, я знал, что ты тупой. Но я не знал, что ты к тому же глухой, слепой и немой.

– Оставь свои комплименты. Расскажи суть дела.

– Мату обменяли из-за тебя. Из-за тебя. – Джери с отвращением посмотрел на Торби.

– Из-за меня?!

– Из-за кого же еще? С кем Мата чаще всех играла в мяч? С кем сидела рядом в кинозале? Подумай, кого из новых членов семьи постоянно видели рядом с девушкой, принадлежащей к одной с ним мойете? Я намекну тебе – его имя начинается на «Т».

Торби побледнел:

– Джери, мне и в голову не приходило…

– Значит, ты был единственным на корабле, кто этого не видел. – Джери пожал плечами. – Впрочем, тебя я не обвиняю. Это была ее ошибка. Она бегала за тобой, тупой клоун! И лишь одного я не мог себе представить: что ты ничего не знаешь. Я не раз пытался тебе намекать.

В таких делах Торби разбирался не лучше, чем птица разбирается в баллистике.

– Я не верю.

– Веришь не веришь… какая разница? Все это видели. Впрочем, это могло сходить вам с рук, пока все было открыто и невинно – а я внимательно следил, не переступаете ли вы грань, – если бы сестрица не потеряла головы.