– Порадуется твой слух, Адвеста! – пылко закончил Охотник.

И этот разговор кончился, и Кольке стало еще трудней. Невыносимо трудный сложился день. Едва не потерялось все, чего он добился, – душевный статус, договор с самим собой; он был близок к той беспомощной ярости, с которой стоял над выжженной ямой от баросферы. Дхарма нашла его беспомощно сидящим у станка – взяла за руку, увела и успокоила по-своему, так что на следующий день он был человек как человек.

…Он ей говорил: «Ты палочка-выручалочка моя…» Она смеялась. Потом они лежали молча, потом у нее глаза опять делались такими, как наяву не бывает, а потом он снова говорил по-русски, и она смеялась.

Она вливала в него радость и крепость жизни – старое вино без конца переливается в новые меха и не делается из-за этого хуже.

Через три дня Колька вместе с другими посланцами прилетел за Нараной. На поляне Памяти под вертикальной стеной утеса собрались Певцы, Художники и некоторое количество любопытных других каст. Немного, сотни две-три. Ученые относились к ритуалам пренебрежительно, не отказываясь от них по разумным соображениям: традиции экономят время. Певцы и Художники, напротив, страстно любили ритуальные действа, видя в них одну из форм искусства, и не упускали случая поучаствовать в любом событии, имеющем традицию. Они и составляли основную публику на древних праздниках – Вечерней звезды, Дождей, Полнолуния, Зимнего урожая. Они же превратили дни научения детей в пышные торжества, на которых каждому ребенку преподносился его портрет – во весь рост, на листе ниу, покрытом влагостойким соком кримм.

– А на похоронах почему не собираются? – любопытствовал Колька.

– Сожжение – не событие в жизни, – академически отвечал Ахука. – Оно посмертно; что за толк лицедействовать перед трупом?

– А само сожжение? Остатки культа солнца, насколько я понимаю?

– «Правый берег – левый берег», – отвечал Ахука поговоркой. – Отчасти так, отчасти – нет. Звери Равновесия не должны знать вкуса человеческого мяса, вот что главное. Э-а, разве у вас хищники нападают на людей?

– Иногда бывает, – сказал Колька, деликатно умалчивая о том, что именно в Индии свирепствовали знаменитые животные-людоеды.

Они стояли рядом перед входом в подземелье Великой и ждали конца ритуала. Это был редкостный случай для Певцов – исполнение древних песен при передаче «безногого теленка». Со времен первой Нараны ритуал исполнялся не более двухсот раз, и теперь Певцы старались вовсю. Они разделились на две группы. Одни соответствовали Хранителям материнской Нараны, другие – будущим Хранителям новой. «Что несут в ладонях, прикрывая выдубленной кожей?» – спрашивали первые. «Грибницу свежую, сегодня выкопанную», – отвечала вторая группа. «Крепко ли, плотно ли сплетена корзина для Безногого?» – «Мы выбрали самые тонкие, крепкие, гибкие стебли лиан. Целую луну мы вымачивали стебли в долбленых бочонках и женщины перемешивали дубило мешалками, из сердцевины пальмы вырезанными…» – заливались Певцы.