– Поговорим, – не сдавался я. – Мне и вправду захотелось спать, но мы поговорим сначала…

…Я сидел с закрытыми глазами. Боль теперь стихла, но я боялся, что она еще может вернуться. Время стало сонным и длинным, как затянувшийся зевок. Мы говорили. Начистоту, как во сне.

«Вы тоже испытали это?» – «Да, было и это». – «Что же теперь?» – «Дима. Теперь вы забудете обо мне». – «Боюсь, что не смогу». – «Придется забыть. Это моя просьба. Категорическая просьба». – «Категорических просьб не бывает». – «Не важно. Придется забыть». – «А если я не послушаю вашей просьбы?» – «Послушаете. Вы хороший парень». – «Странный довод». – «Нисколько. Раскрою карты. Опыт ставился с одной целью – проверить психологическую реакцию. Вы подтвердили мои опасения достаточно весомо. Пробуждаются воспоминания, худшие воспоминания, атавистическая жестокость. Иногда мне кажется, что палачи и убийцы давно владеют моим секретом. Это изобретение бесполезно. Вредно. Следовательно, человечеству не надо знать о нем, и вы забудете. Навсегда».

– Неправда, – возразил я. – Вы говорили недавно о Моцарте, об Эйнштейне. Ведь они тоже в прошлом, их можно навестить, узнать… Вы противоречите самому себе.

– Нисколько, – сказал он. – Нимало. Такие люди опережали свое время, они здесь и долго еще будут с людьми. И вот что еще. Они были совсем недавно. Вчера. Час назад. Сию минуту. Мой аппарат работает в настоящем прошлом, – может быть, через тысячелетие кто-нибудь сумеет вернуться к Эйнштейну и поговорить с ним. И кто знает!.. Нашему счастливому потомку великий Альберт покажется жестоким старцем и не слишком умным к тому же…

– Чепуха, – сонно сказал я. – Ой, чепуха!..

– Все изменяется, – сказал Гришин. – Все изменяется. Вы обещаете молчать?

– Если нужно…

– Нужно. Теперь идите спать. Идите за мной.

Я встал, с трудом разлепил веки. Уронил со стола чашечку из-под кофе. Посмотрел на кота Василия, чинно сидящего у двери. Кот мусолил морду согнутой лапой. Было слышно, как внизу автобус, урча, тронулся от остановки, потом заскрежетали переключаемые шестерни, и звонкий гул двигателя стал быстро удаляться по сумеречной улице…

Придерживая за руку, Гришин провел меня по коридору и уложил на диван в маленькой прохладной спальне. Совсем уже сквозь сон я пробормотал:

– Что за девушка приходила? Храбрец девушка… Мне надо проснуться через час, не позже…

– Разбужу, – сказал Гришин и закрыл дверь. Я заснул.

…Я сел на диванчике. Было совсем темно, тихо. Из форточки пахло тающим снегом, я немного замерз – с темнотой, наверно, похолодало. Я посмотрел на часы – прошел час, почти точно. Улегся в десять минут восьмого, проснулся в четверть девятого. Молодец. Мысленно я ругнул Ромуальда: обещал разбудить и забыл, а я мог проспать. Домашних-то я не предупредил, волнуются, наверно… Кроме того, Наташка уже дома. Надо бы ей позвонить, Наталь-Сергеевне. С этой мыслью я открыл дверь кабинета.