Теперь пришел черед удивляться Фиппсу.

– Но разве не поэтому вы отдали кольцо?

– Что значит «поэтому»?

– Разве Джим… А я думал, что вы уже…

Раздался голос водера Сэра Исаака:

– Джентльмены, судя по всему, возникло предположение, что…

– Тихо! – воскликнул Дон. Фиппс открыл было рот, но Дон торопливо его перебил: – Я совсем уже ничего не понимаю. Может мне кто-нибудь объяснить, что происходит? Только кто-нибудь один, а не все сразу.

И Костелло принялся рассказывать.

В течение многих лет Организация потихоньку сооружала на Марсе исследовательский центр. Это было единственное место в Системе, где большинство людей составляли ученые. Федерация держала там лишь военный пост с небольшим гарнизоном. Марсу не придавалось никакого особенного значения: планета считалась местом, где безобидные волосатики-интеллектуалы могут копаться в развалинах и изучать обычаи древней угасающей расы.

Офицеры секретной службы из МБР почти не уделяли внимания Марсу, не видя в этом необходимости. Если туда порой и попадал кто-нибудь из агентов, ему показывали работы, которые военного значения не имели.

У группы, что обосновалась на Марсе, не в пример ученым Земли, не было современного оборудования – всех этих гигантских кибернетических машин, неограниченных источников атомной энергии, сверхмощных ускорителей частиц, огромных лабораторий. Но зато у них было другое – свобода. Теоретическая основа для новых достижений в физике была разработана на Марсе. Она базировалась на некоторых странных записях времен Первой империи – почти мифической эпохи политического единства Солнечной системы. Дону было приятно услышать, что его родители тоже внесли немалый вклад в работу над этой проблемой. Было известно – во всяком случае, об этом свидетельствовали древние марсианские записи, – что корабли Первой империи совершали межпланетные перелеты, длившиеся не месяцы, не недели, а какие-то считаные дни.

Имелись пространные описания этих кораблей и их двигателей, но языковые барьеры, несходство основных понятий и различия технологий создавали препятствия, казавшиеся специалистам по сравнительной семантике непреодолимыми и которые едва не доводили их до нервных срывов, причем порой в буквальном смысле этого слова. Чтобы получить представление о возникавших при расшифровке трудностях, можно представить себе учебник по современной электронике, написанный на санскрите, да еще в стихах, где едва ли не половина основных понятий считается чем-то само собой разумеющимся.

Создать точный и вразумительный перевод древних рукописей оказалось невозможно. Чтобы восполнить недостающее, пришлось вложить в работу немало труда и таланта.