Глава пятьдесят первая 

Глава пятьдесят первая 

Марко

У Марко болела челюсть. Ныло в груди. В позвоночнике словно выбиты все диски. Высокое ускорение наносило удары, и он приветствовал боль. Давление и дискомфорт — цена, которую платит тело. Они замедлились на подходе. Ядро Вольного флота должно было беспрепятственно подойти к Медине, их и в самом деле никто не пытался остановить.

На приличной скорости — восемь-десять g, с участками движения по инерции для сохранения реактивной массы, путешествие к кольцу врат заняло бы месяцы. У него не было месяцев. Всё зависело от того, доберётся ли он до Медины раньше, чем разбросанные в космосе силы объединённого флота доберутся до него самого. Да, это значило, что придётся вести корабли на грани возможного. Да, это значило, что для возвращения обратно в систему понадобится забрать кое-какие резервы Медины, а её жителям придётся потуже затянуть пояса, пока он не сможет стабилизировать ситуацию и пополнить припасы.

Таково военное время. Безопасные дни, когда можно было сберегать и экономить, остались позади. Мир — время эффективности. Война — время силы. И если приходится вести бойцов по лезвию бритвы, на грани возможного — что ж, значит, так нужно для победы. Те, кто придерживает резервы на завтра, скорее всего, ее не увидят. И если цена — долгие дни невыносимого дискомфорта и боли, он заплатит и будет её приветствовать. Сейчас идет перерождение, стирание всех мелких оплошностей, очищение и, наконец, вечная и окончательная победа. Она скоро настанет.

Его ошибка — теперь он это ясно видел — в том, что он мыслил чересчур мелко.

Революцию, за которую воевал Вольный флот, Марко представлял уравниванием весов. Внутряки брали, и брали, и брали у Пояса, а когда он стал больше не нужен — бросили и переключились на новенькую сверкающую игрушку. Марко намеревался исправить несправедливость. Пусть в нужде теперь окажутся внутряки, а Пояс получит их силу и независимость. Гнев помешал ему многое разглядеть. Праведный, справедливый гнев. Но в то же время и ослепляющий.

Медина всегда была, да и осталась ключом. Но только теперь он понял, от чего этот ключ. Марко собирался закрыть врата, заставить внутряков устранить последствия многолетней несправедливости. Теперь, вспоминая об этом, он чувствовал разве что ностальгию. Думал о прошлых поколениях. Он совершил классическую ошибку, и поскольку не настолько самодоволен, чтобы этого не признавать, пытался на новом поле боя сражаться в уже прошедшей войне. Власть над Мединой — не для того, чтобы остановить утечку денег и материалов в иные миры. Она для того, чтобы контролировать этот поток.