— Я сам ее найду, — сказал Ольгерд, — если б я знал немного побольше, я не был бы таким ослом.

— Насколько я ее знаю, — покачал белокурой головой Леций, — она таких промахов не прощает.

56

56

— Я не знаю, кто это, — пожала лучезарным плечом Маррот, лучезарным потому, что оно было обтянуто небесно-голубой с искрами тканью подвижного, как ручей, платья.

На этот раз глаза у нее тоже были голубые, а волосы каштановые. Ольгерд с трудом узнал ее. Она же встретила его приветливо, как старого знакомого. За эллипсоидными окнами по-прежнему горели в ярком бирюзовом небе еще более яркие белые звезды.

— Это было давно, — улыбнулась Маррот, — мало ли кто из эрхов посещал тогда Наолу. И любой из них мог залюбоваться этой женщиной. Но напрасно она принимает это за любовь. Посуди сам, зачем эрху аппирская женщина, какой бы прекрасной она ни была?

— Это уж точно, — усмехнулся Ольгерд.

— И зачем она тебе? Ты ведь почти что эрх.

— Когда-то ты мне ее обещала.

— Я не обещала, — Маррот покачала каштановой головкой, — я просто спросила, согласишься ли ты нам помогать, если она будет твоей.

— Соглашусь, — сказал Ольгерд, — хотя она никогда моей не будет. Только мне надо сначала спасти аппиров.

— Леций так этого хочет, что, пожалуй, своего добьется.

— Я тоже этого хочу.

— Я тоже, — призналась Маррот.

— В прошлый раз ты была совсем другой, — заметил он.

— Конечно, — кивнула она, — наша внешность зависит от нашего настроения и наших мыслей.

— И цвет платья тоже?

— Все.

Ольгерд посмотрел на себя. Он был все в том же сером комбинезоне, который считался на Наоле рабочей одеждой, и в которой его физическое тело лежало сейчас на кровати в своих покоях, в замке Леция Лакона Индендра.