— Рад за вас, — грустно улыбнулся Ольгерд.
Конс, которому вручили какую-то канистру, остановился рядом с ними. Он был в одной футболке, как будто на улице стояла жара.
— У вас что тут, семейная сцена? — спросил он как всегда со своим черным юмором, — разнимать не нужно?
Ситуация действительно складывалась парадоксальная. Зела не видела Конса с тех пор, как он порвал ей платье на Земле.
— Где я слышала ваш голос? — спросила его Зела с тенью тревоги на лице.
— Зела, ты что? — удивился отец, — это же Конс.
— Кто?! — она испуганно прижалась к его плечу.
— Ты опять меня не узнала, детка? — усмехнулся Конс, — сколько можно? Это уже не остроумно.
— Голос твой, — пробормотала она изумленно, — только что это с тобой? Почему ты стал такой… красивый?
Конс слегка опешил, но потом все-таки засмеялся.
— Бросай своего Ричарда, — сказал он, — и возвращайся ко мне.
— По-моему, ей твои шутки не нравятся, — заметил Ричард.
Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если бы рядом не возник Леций с баллоном газировки. Он извлек из широких штанин своего рабочего комбинезона четыре стаканчика и заставил Конса разливать. Вокруг шелестели мелкой зеленью березки и столбами вставали стройные сосны. Хотелось сесть на пригорок и побыть просто сторонним наблюдателем.
— Жарко, — улыбнулся Леций, — и все идет отлично. За это стоит выпить.
— Нас пятеро, — заметила Зела.
— Придется тебе к кому-то присоединиться, — насмешливо сказал он, — я запутался в твоих мужьях, так что решай сама.
— Каких мужьях? — не поняла Зела.
Ольгерд все ждал, когда же ему дадут вставить слово. Они все принимали бедную Зелу за Анзанту, которую он нашел на болоте, а его самого — за несчастного брошенного мужа. Он и был, собственно, брошенным мужем, потому что нельзя богине жить на грешной земле… он не успел додумать эту мысль до конца, потому что вдруг увидел среди снующих туда-сюда людей и аппиров медленно идущую к нему женщину с облаком золотых волос. Ее голубое платье развевалось по ветру как кусочек весеннего неба. Казалось бы, это было невозможно, еще вчера Ригс уверял его, что она где-то у мавсков, в другом пространстве, но она шла, и волосы ее сияли на солнце, и туфельки ее приминали траву по всем законам гравитации, и губы ее улыбались.
— Если ты обо мне, — сказал он Лецию, — то вон моя жена. Попрошу впредь не путать.