Хотя Флэндри внутренне затаился, как пантера перед прыжком, при виде улыбки Снелунда, но все-таки позволил себе немного расслабиться, увидев впервые за несколько месяцев по-настоящему цивилизованную еду.

Флэндри закончил свой рассказ об основных событиях на Дидо как раз к тому времени, как бесшумные живые роботы-слуги убрали последние золотые тарелки, принесли бренди и сигары и исчезли.

— Грандиозно! — казалось, что Снелунд аплодирует Флэндри. — Совершенно уникальная раса! Вы сказали, что привезли один экземпляр сюда? Мне бы очень хотелось посмотреть на него.

— Это просто устроить, Ваше Превосходительство, — сказал Флэндри, — гораздо проще, чем вы, вероятно, думаете.

Брови Снелунда чуть-чуть дрогнули, его пальцы, державшие ножку бокала, едва напряглись.

Флэндри сидел, расслабившись, вдыхая аромат вина, время от времени слегка вращая бокал, чтобы полюбоваться игрой оттенков напитка, и громко, с присвистом, хорошо различимым на фоне тихо звучащей музыки, потягивал вино.

Они сидели на верхнем этаже дворца губернатора. Комната была не очень большой, но имела изящные пропорции и была со вкусом обставлена.

Стены были раскрыты навстречу летнему вечеру. В комнату вливался воздух садов, несущий с собой запахи роз, жасмина и менее знакомых Флэндри растений.

Внизу холма блестели огни города, похожие на скопления и гроздья световых точек — созвездия далеких галактик, над которыми возвышались городские небоскребы. Между ними стремительно мелькали воздушные корабли и кораблики.

Звук движения транспорта на улицах и в воздухе напоминал непрерывное бормотание. С трудом верилось, что все вокруг и на громадных расстояниях к звездам ревело от непрерывного, напряженного приготовления к войне.

Расслабленности Флэндри способствовало и то, что Снелунд не оказывал на него практически никакого давления. Флэндри вполне мог бы отдать Кэтрин Маккормак военным властям подальше от Снелунда для «обычного в таких случаях пристрастного допроса с целью максимизации успеха миссии наблюдения», что в другой ситуации было бы крайней дерзостью. Он постарался убедить Снелунда, что он потерял свой первый корабль и свою последнюю пленницу по случайной неосторожности, недомыслию.

Но после того как он вернулся с уловом, который позволит Пикенсу нанести повстанцам один-единственный, но смертельный удар, без помощи со стороны Земли и, вероятно, без последующего расследования действий специальных отрядов Снелунда, — губернатор не проявил ничего, кроме учтивости, по отношению к человеку, который буквально спас ему шкуру.