— Не испытывай мое терпение, ты, высокомерный яйцеголовый! Если вы такие беспристрастные, почему тогда Мурнор Гелакт и другие члены общества ушли в подполье? Разве может быть более явное доказательство измены? — он бросил на историка ненавидящий взгляд.

После окончания войны Либер был отмечен как потенциально симпатизирующий бунтовщикам из-за его дружбы с принцем Переданом в прежние дни. По мнению прокурора, его просто терпели при дворе, чтобы иметь возможность наблюдать за ним, и в последние несколько недель оказалось легко собрать огромное количество обличающих свидетельств против невинного исторического общества.

— Ни Галакт, и никто из других членов не занимался предосудительной деятельностью, насколько мне известно, — неуверенно проговорил Либер. — Если в ваших обвинениях и есть хоть какой-то смысл, то они, должно быть, сформировали неизвестную мне подгруппу. Но, с моей личной точки зрения, то, что вы подразумеваете, — это нелепость. Мурнор не настолько глуп, чтобы совершить измену.

— Да, да, болтай, сколько хочешь, старый дурак, — прокурор презрительно махнул рукой. — К сожалению, твои друзья ускользнули от нас сейчас. Тебе, несомненно, известно, где они скрываются, — он склонился неприятно близко к Либеру. — Тебе придется сделать гораздо больше, коротышка!

Шеф полиции Гринсект следил за разговором на видеоэкране в своем офисе. Дюжины видеоэкранов располагались около него, звук был приглушен, так что создавался слабый фон из воплей, визгов и стонов из комнат для допросов в подвалах дворца и наполняли воздух «запахом» нового правления, террора короля Максима.

«Этот старый ученый представляет интерес», — думал Гринсект. Позже, возможно, он и сам, лично, поразвлечется с Либером.

Звонок на столе сообщил ему, что с ним хочет говорить король. Гринсект включил линию.

Максим смотрел на него алчным взглядом:

— Вы уже начали работать с этой маленькой жабой?

Он имел в виду арестованного недавно шпиона, работавшего на бунтовщиков Лоренцев прямо в королевском дворце.

— В данный момент он в комнате нервной обработки, Ваше Величество.

— Дайте на него посмотреть! Я хочу его видеть!

Гринсект сделал нужные переключения, соединив монарха с комнатой нервной обработки. Все еще присутствуя на полицейском экране, Максим свирепо наблюдал, потея от волнения, сцену, где несчастный агент был растянут на нервной дыбе. Слышался низкий, булькающий звук постоянной конвульсии, в то время как вокруг в полутьме стояли «специалисты», применяющие разные пыточные приемы постепенно.

Король облизал губы, затем слегка вздрогнул. Как будто бы зрелище вдруг стало для него невыносимым, он протянул руку и выключил экран, затем снова обратился к Гринсекту: