Тянуть дальше не было возможности, и я осторожно увеличил ускорение. На экране интегратора линия напряженности коры дала небольшой скачок. Я вызвал Рению:

— Что у тебя?

— Пока что почти никакого эффекта. Продолжай, раз уж так надо. Но только очень медленно. Рано или поздно мы все равно достигнем линии разрыва.

Я обернулся. Властители сидели в амфитеатре и следили за мной. Случайно или по расчету, но все противники ускорения, главным образом физики и геологи, держались с одной стороны. Напротив них сидело большинство, те, кто не верил в возможность восстановления плодородия почвы, — химики, ботаники, агрономы... Кельбик склонился надо мной, опершись на мое плечо. Немного раздраженный, я уже хотел было его оттолкнуть, как вдруг почувствовал, как он сунул что-то тяжелое за отворот моей туники.

— Все будет в порядке, — громко произнес он, — если мы сумеем правильно распорядиться имеющимися в нашем распоряжении силами.

Сунув руку за пазуху, я нащупал рукоятку фульгуратора.

— Да, — ответил я, также, в свою очередь, играя на скрытом смысле слов. — Но когда придет время, нужно действовать решительно!

Я продолжал увеличивать скорость, не сводя глаз с экрана интегратора. Внутреннее напряжение коры теперь нарастало очень быстро, волнистая линия через каждые несколько миллиметров прерывалась новыми вспышками. Через два часа я услышал голос Рении:

— Хорк, прикажи эвакуировать Гилюр. По прогнозу сейсмологов, при данном ритме ускорения уже часов через пять случится землетрясение магнитудой девять баллов.

Девять баллов! Это означало, что город обречен.

Я отдал приказ, встал и обратился к Совету:

— Властители, я думаю, нам следует прекратить любое дальнейшее ускорение!

Гдан, властитель растений, поднялся со своего места:

— Каково будет наше положение при теперешней скорости удаления?

Хани сверился с показаниями приборов, сделал быстрый подсчет.

— Мы все еще будем в зоне, где глина спечется, и почва будет уничтожена.

— В таком случае, — сказал Гдан, — я полагаю, нам следует продолжать.

Хани воспользовался своим положением старейшины.

— Пусть те, кто хотят продолжать, встанут!

Пересчитав голоса, он повернулся ко мне: