Дэнни приблизился к нему и спросил:

— Ты видишь что-нибудь?

— Нет. Молчи. Слушай.— Голос Моррисея был глухим, но Дэнни хорошо расслышал его. И вдруг он уловил еще что-то. Что? Звук был слабым, и было непонятно, что это. Крики белок?

Его собственное дыхание, шорох одежды мешали слушать, но несомненно что-то было!

Яркая вспышка ослепила его, стало больно глазам. Это была лампа Моррисея, вспыхнувшая теперь далеко впереди. Все, что мог увидеть Дэнни,-— это скрюченная спина, ввинчивающаяся в грязные стены туннеля. Теперь Дэнни был уверен, что слышал рассерженные крики белок. Естественно,— подумал онг внезапно проникшись симпатией к подземпикам,— что они еще могут думать о пас? Наверняка они считают нас хищниками, несущими смерть и разрушения. Наткнувшись на спину Моррисея, он остановился. Тот рявкнул через плечо:

— Сволочи! Они блокировали его.

— Туннель?

— Да, туннель. И довольно крепко. Как им это удается делать?

Внезапно Дэнни охватил какой-то атавистический страх. Заперты! А в другом направлении?.. Дэнни лег на бок и посмотрел назад. Скрюченный силуэт Спарки вырисовывался на фоне багрового неба планеты. Слава Богу! Но даже теперь он ощущал одеревенелость мышц шеи — от древнего страха человека быть погребенным заживо. И тут он вспомнил, что туннель проходит прямо под- канавокопателем. А что если тяжелая машина провалится в туннель?..

— Джимми,— крикнул он,— как ты думаешь — может, стоит вернуться?

— Пожалуй. Нам здесь ничего не. сделать. А вдруг ребятам повезло больше, чем нам.

Но Капелюшников с остальными был уже наверху. Он помог им вылезти из ямы. Его отряду удалось пройти по туннелю всего метров десять, а потом туннель тоже был заблокирован. Группа Моррисея прошла вдвое больше, но с тем же результатом. Подземники откликнулись на вторжение очень быстро. Несомненно, условия жизни на Клонге научили их действовать именно так. Однако для людей это означало, что добыть образец подземной фауны трудно, и, вероятно, еще труднее будет установить контакт. Дэнни с нежностью подумал о своих воздушных друзьях: насколько приятнее летать по небу, чем копаться в грязи, как крыса.

Капелюшников отряхнул грязь с него, затем со Спарки Гербо.

— Послушай, дорогая,— сказал он;— ты возмутительно грязная.— Пойдем искупаемся вместе в озере.

Девушка с добродушной улыбкой увернулась от его объятий.

— Узнаем сначала, чего хочет от нас Гарриет,— сказала она.

Гарриет стояла в дверях палатки в сотне метров от них, явно поджидая путешественников, а когда они вошли, с неудовольствием осмотрела их.

— Понимаю, полный провал,— заключила она.— И этого следовало ожидать...