— В гробу.

— Воздержитесь от необдуманных ответов официальному лицу. Если у вас нет намерения возвратиться в вашу страну, вас отправят на добровольную ферму, где место преступным подонкам, чужакам и незарегистрированным, в Оргорейне нет другого места для подрывных элементов. Вам следует заявить о своем намерении в трехдневный срок вернуться в Кархид, иначе я...

— Я изгнан из Кархида.

Врач при звуках моего голоса начал прислушиваться к нашему разговору. Он отвел инспектора в сторону и что-то сказал ему. У того вид стал кислый, как у плохого пива, и он, тщательно выговаривая каждое слово, сказал мне:

— Тогда я надеюсь, что вы обратитесь ко мне с просьбой передать прошение разрешить вам постоянное поселение в Великом Сотрапезничестве Оргорейна.

— Да,— ответил я.

Через пять дней я получил разрешение на постоянное жительство в Мишнори (о чем я просил), а также временное удостоверение для поездки в этот город. Все пять дней мне пришлось бы голодать, если бы не старый врач, который поддержал меня в госпитале. Ему нравилось иметь в числе своих пациентов бывшего премьер-министра Кархида, и этот премьер-министр был ему благодарен.

Я проделал путь до Мишпори в качестве грузчика каравана со свежей рыбой из Шанта. Быстрое, хотя и не самое ароматное, путешествие, кончилось на большом рынке Южного Миш-пори.

Вскоре я нашел здесь работу в холодильнике. В таких местах, где приходится разгружать и хранить скоропортящиеся продукты, летом всегда много работы. Мы разгружали рыбу на острове, находившемся невдалеке от рынка, его называли Рыбий остров.

Работал я с несколькими напарниками и от нас всегда пахло рыбой, но мне эта работа нравилась, потому что позволяла большую часть дня находиться в помещении холодильника. Мишнори летом очень жаркий город. Двери закрыты, от рек идет пар, люди потеют. В месяце Окре было десять дней и ночей, когда температура не опускалась ниже шестидесяти градусов, а однажды поднялась до восьмидесяти восьми. Выходя из своего прохладного рыбачьего убежища, я уходил в Кундерер, где растут деревья и можно посидеть в их тени. Там я оставался допоздна и возвращался на Рыбий остров только ночью.

В этом районе Мишпори уличные фонари разбиты, чтобы не было видно, чем жители занимаются по ночам, но экипажи инспекторов рыскают по темным улицам, забирая у бедняка его единственное имущество — ночь.

Новый закон о регистрации иноземцев, принятый в месяце Кус, как шаг к разрыву отношений с Кархидом, сделал недействительным разрешение и лишил меня работы. Я провел полмесяца в приемных многочисленных инспекторов. Товарищи по работе дали мне взаймы немного денег и крали рыбу, которой я питался, поэтому я дождался перерегистрации и не умер с голоду. Но я усвоил урок. Мне нравились эти простые верные люди, но они жили в ловушке, из которой не было выхода, а мне предстояла работа среди гораздо менее приятных людей, поэтому я сделал то, что откладывал в течение трех месяцев — позвонил кое-кому по телефону.