Мы продолжали идти до самых сумерек.

На ночь мы остановились в долине, точно такой же, как и оставленная нами утром. Я так устал, что пошатывался, но не мог поверить, что день кончился. По измерителю расстояния, укрепленному на санях, мы проделали пятнадцать миль.

Если по мягкому снегу и неровной дороге с тяжелым грузом мы смогли за день пройти столько, то, конечно, будем еще быстрее двигаться по льду, где поверхность ровнее и тверже, а груза к тому времени станет меньше. Теперь я поверил в план Эстравена. Через семьдесят дней мы будем в Кархиде.

— Вам приходилось раньше так путешествовать? — спросил я его.

— Санями? Часто.

— И далеко?

— Однажды осенью несколько лет назад мне пришлось проделать несколько сотен миль по Карме кому льду.

Нижний край земли Карм, гористый южный полуостров Кархидского полуконтинента, как и на севере, покрыт ледниками.

Человечество Великого континента Гетена живет на полосе земли между белыми стенами. По расчетам гетенианцев уменьшение солнечного излучения на восемь процентов привело бы к тому, что эти стены сомкнулись. Тогда не было бы ни людей, ни земли — только лед.

— Зачем? Что отправило вас в столь длительное путешествие?

— Любопытство, любовь к приключениям,— он поколебался и слегка улыбнулся,— «Расширенные сложности и напряженности — цель жизни»,— процитировал он одно из моих экуменийских высказываний.

— Ага, вы сознательно усиливали эволюционную сущность, заложенную в каждом человеке.

Мы оба были очень довольны собой, сидя в теплой палатке, noпивая горячий чай и ожидая, пока закипит похлебка из кадика.

— Примерно,— согласился он.— Нас было шестеро. Мой брат и я из Эстрс и четверо друзей из Стоки. У нашего путешествия не было особой цели. Мы хотели взглянуть на Тере-мандер — гору, выступающую изо льда. Мало кто видел ее с земли.

Похлебка была готова — совсем не то, что месиво из отрубей на Пулафенской ферме. У нее был вкус жареных орехов, и ома великолепно обжигала рот. Наслаждаясь, я сказал:

— Лучшую еду я пробовал на Гетене всегда в вашем обществе, Эстраден.

— Но не на банкете в Мишпори.

— Верно, не там. Вы ненавидите Оргорейн?

— Орготы не умеют готовить. Ненавидеть Оргорейн? Нет. Зачем же? Можно ли ненавидеть или любить страну? Тайб рассуждает об этом, но я не понимаю. Я знаю людей, города, фермы, холмы, реки, скалы, знаю, как светит солнце. Но как можно любить или ненавидеть все это в целом? Пока я люблю жизнь, я люблю и холмы Эстре, но эта любовь не имеет ничего общего с ненавистью. Надеюсь, я невежественен.

Невежественен в жанндарском смысле, невежество по отношению к абстракции, тяготение к реальности. В этом учении было что-то женственное, отказ от абстракции, от идолов, подчиненность реальному. Это мне не нравилось.