Все было стройно, логично и продуманно. Вполне в стиле Камова.

Константин Евгеньевич принял "наказание" с чувством, похожим на облегчение. Он был рад, что возвращение на Землю откладывалось, что ему предоставлена возможность вернуться, хоть отчасти заслужив прощение.

Родина умела прощать, - он это знал!

И все свои знания, все силы своего ума он направил на достижение поставленной цели.

По-прежнему изменять скорость и курс корабля мог один только Второв. Ни Белопольского, ни Коржевского, взятого на "фаэтонец" в качестве врача, фаэтонская техника не хотела слушаться. Только биотоки молодого инженера соответствовали настройке механизмов. Случись с ним несчастье - и Белопольский с Коржевским оказались бы совершенно беспомощными.

Сразу после того, как исчез в пустоте пространства "СССР-КС3", Белопольский попросил Второва попытаться увеличить скорость "фаэтонца" до возможного предела.

Попытка удалась, а ее результат превзошел все самые оптимистические ожидания.

Корабль послушно полетел с ускорением, которое Белопольский определил в двадцать четыре метра в секунду за секунду. Оно продолжалось один час сорок девять и четырнадцать сотых секунды, и снова наступила невесомость. Нетрудно было вычислить, что скорость звездолета достигла ста двадцати километров в секунду.

Очевидно, это был "потолок" корабля. Больше чем вдвое он превосходил предел скорости земных звездолетов. Теперь, если ничего не случится, они достигнут Цереры меньше чем за один месяц. Это был огромный выигрыш во времени.

Белопольский не сомневался, что все обсерватории Земли продолжают наблюдать за "фаэтонцем". Следит за ним и Сергей Александрович Камов. Ему сразу станет известно, что кольцевой корабль увеличил скорость, и он сделает отсюда нужные выводы.

Как хорошо чувствовать себя не одинокими, тесно связанными с родиной, хотя бы зрительно!

Несколько дней Белопольский занимался расчетом пути. Он не мог еще видеть Цереру в относительно слабый инструмент, но он хорошо знал, где она находилась в момент их расставания с "СССР-КС3". Знал все элементы ее орбиты и свое собственное место в космосе. Этого было вполне достаточно.

На четвертые сутки он попросил Второва немного изменить направление полета, и успевший хорошо натренироваться инженер уверенно выполнил его указания.

"Фаэтонец" слушался Второва "беспрекословно".

– Мне кажется, - сказал Геннадий Андреевич, - что мы могли бы опуститься прямо на Луне, минуя Цереру. Корабль очень послушен.

– Не обольщайтесь! - ответил Белопольский. - Одно дело маневрировать в пустоте, а совсем другое - спуск. Здесь можно исправить ошибку, а там она приведет к гибели корабля.