Йода очень серьезно смотрел на меня, пока я пытался подыскать хоть какие-то слова. Наконец он вздохнул и сжалился надо мной.

— Пыталась она с собой покончить, — пояснил он. — Очень трагично в отчаяние подобное погружение, раз более не может увидеть она свет. Но уподобляться ей не должны мы в этом. Надеяться мы обязаны. Прийти в себя может она. Однажды.

Мне, вероятно, и не следовало этого говорить, но в тот момент правду внутри удержать не удалось:

— Я, наверное, предпочел бы потерять планету, если бы это спасло Депу.

— А знаете ли вы, что конкретно так ее сломило? — Палпатин коснулся головизора, словно желая провести ладонью по волосам моей бывшей ученицы. — Насколько я помню, одной из основных целей вашей поездки на Харуун-Кэл было выяснить это, но в вашем отчете нет четкого ответа.

— Да, знаю, — медленно признал я.

— И?

— Это сложно объяснить. Особенно не-джедаю.

— Это как-то связано со шрамом у нее на лбу? Тем, что остался на месте… как вы его называете?

— Великий знак просвещения.

— Да. Что остался на месте Великого знака просвещения. Я понимаю, что для вас, мастер Винду, это несколько болезненно, но все же… Джедаи необходимы для выживания Республики, а во тьму шагнула не только мастер Биллаба. Любые сведения, которые могут пролить свет на причины подобных падений, невероятно важны.

Я кивнул:

— Не могу дать конкретного ответа.

— Хорошо, тогда давайте о шраме. Ее пытали?

— Я не знаю. Возможно. Но не стоит исключать вариант, что она сама нанесла себе эту рану. Правды мы можем не узнать никогда. — Жаль, что нельзя спросить ее, — пробормотал Палпатин.

Ответить я смог лишь спустя несколько секунд:

— Это лишь мои предположения, основанные на ее словах и собственном опыте.

Палпатин удивленно приподнял брови:

— Собственном опыте?

Я не нашел в себе сил встретиться с ним взглядом. Я опустил голову и увидел, что Йода смотрит на меня снизу вверх. Его мудрое, изрезанное морщинами лицо было полно сострадания.