— Не пал ты, — мягко произнес он. — Из этого силы черпать можешь.

Я кивнул и понял, что вновь могу взглянуть в глаза Верховному Канцлеру.

— Дело в войне, — сказал я. — Не в данной конкретной войне, а в войне в целом. Когда любой твой выбор означает смерть. Спасение одних невиновных означает, что должны погибнуть другие невиновные. Я не уверен, что хоть кто-то из джедаев сможет долго выносить тягости подобных выборов.

Палпатин переводил взгляд с Йоды на меня. На лице его застыла маска сострадательной заинтересованности.

— Кто бы мог подумать, что сражение в войне может так повлиять на джедаев? Даже если в результате мы и победим… — пробормотал он. — Разве кто-то мог предположить подобное?

— Именно, — согласился я. — Разве кто-то мог предположить?

— Задуматься надо, — медленно проговорил Йода, — является ли самым важным вопросом это…

— К сожалению, философским вопросам придется подождать мирных времен, — наконец прервал длительное неуютное молчание Канцлер. — Мы должны сосредоточиться на победе в войне.

— Именно это и сделала Депа, — сказал я. — И посмотрите, к чему это ее привело.

— Да. Но ведь подобное никогда бы не произошло, например, с вами, — мягко возразил Палпатин. — Не так ли?

Я не сказал, что он ошибается. Что такое едва не произошло.

В последнее время я много думаю об этом. Я думаю о Депе. Обо всем том, что она сказала мне.

И о том, что сотворила со мной.

Я думаю о джунглях.

Она во многом была права.

Она была права, когда говорила о «джедае будущего». Чтобы выиграть войну против сепаратистов, мы должны отказаться от всего, что делает нас джедаями. Мы победили на Харуун-Кэле, да. Потому что наш враг сломался под напором невероятной безжалостности Кара Вэстора.

Джедаи — хранители мира. Мы не солдаты.

Если мы станем солдатами, мы перестанем быть джедаями.

И все же я не отчаиваюсь.

В некоторых вещах она ошибалась.