- Очень! А веники есть?
- Какие угодно – и березовые, и дубовые, я сама ломала осенью.
- Ну, давай сходим в баню, а то я моюсь в основном под душем, на баню все времени нет. Только, чур, вместе!
- Конечно, милый, как же иначе? – и она, вскочив, открыла небольшую дверцу в углу – это был вход в предбанник.
Через несколько минут послышался треск хвороста и в двери появился отблеск огня. Затопив печь, Гута вернулась ко мне и снова села рядом на лавку, положив голову мне на колени. Помолчав, она задумчиво сказала:
- Сережа, милый, скажи, а почему ты полюбил меня? Может, просто потому, что я тебя в прошлый раз соблазнила? Я знаю, это было нехорошо с моей стороны…
- Что ты, Гута, я тебе очень благодарен, что ты первая осмелилась. Сам бы я ни за что не решился, хотя ты мне давно нравилась.
- Почему не решился бы?
- Ты уже сама назвала причину: любая девушка в поселке мне бы не отказала. Не мог же я тебе навязываться, не зная, как ты относишься ко мне.
- Но я ведь чуть ли не самая некрасивая. Эти конопушки…
- Которые мне как раз ужасно нравятся! И у тебя замечательные волосы! И такая красивая белая кожа! Как молоко!
Гута посмотрела на свою грудь, как будто видела ее в первый раз, и щеки ее залились румянцем.
- И еще, ты так мило краснеешь! – засмеялся я, обнимая ее и целуя. – Ну что, пошли в баню?
- Там еще холодновато, наверное…
- Вот мы как раз и погреемся пока другим способом, не возражаешь?
- Конечно, нет, милый!
* * *
В бане, действительно, было еще прохладно, зато таинственным огнем мерцала печь, одна только освещающая маленькое помещение. Гута присела на корточки и стала подбрасывать в печку хворост, а я присел рядом и обнял ее. Моя рука легла ей на грудь, и я стал гладить и катать между пальцами ее сосок, я еще в прошлую встречу заметил, как ей это нравится. Гута прижалась к мне, ее губы нашли мои, и она меня поцеловала, тоже все время лаская и гладя. Я встал на ноги и затащил ее на пол