Толстяк снова был одет в белую парусину. Его пиджак скрывал пояс с моторчиками, поддерживающими живот. Но Лоу слышал их гудение. Сэр Роберт безразлично смотрел в окно.

Лоу почувствовал себя куском мяса, который оценивают по какой–то искусственной обезличенной мерке.

Сарк прочистил горло:

— Полукровке удалось бежать из Дома Успокоения…

— Бежать? Никто не может бежать из Дома Успокоения!

Сарк оттянул воротник.

— Он смог, сэр. Каким–то образом он применил свою силу. Однако его быстро вернули. После чего пытались применить новую, неавтоматизированную методику, которая, как мы надеемся, будет более эффективной.

Изогнутый мизинец вытащил кусочек финика из угла рта. Барон подхватил его языком и с отрывистым звуком всосал обратно.

— Я согласился использовать Дом Успокоения, так как ты заверил меня, что это будет способствовать более эффективному продвижению вперед планов нашей группы. Сейчас же я вижу, что результат отрицателен. На самом деле, ты был до такой степени занят неотступным следованием своему плану небольшой чистки мозгов, что даже не нашел времени подтвердить получение моих распоряжений.

Выпад попал в цель. Здоровый глаз Сарка потускнел от отчаяния. Сэр Роберт продолжал:

— Конечно же, на самом деле я не считал, что Дом Успокоения так уж необходим. В конце концов, генерал, твоей предосторожности — захвата варваров–заложников на Голозе — должно было быть достаточно, чтобы убедить это… существо отказаться от сопротивления. Я говорю, что я был против идеи с Домом Успокоения. Но я нахожу разумным предоставлять своим подчиненным определенную степень свободы действий. До тех пор, пока не окажутся некомпетентными.

Сарк не упустил значения последнего слова. Его нижняя губа дрогнула. Лоу, пожалуй, это нравилось. Он сказал: «Спросите его, почему он на самом деле вернул меня в Дом Успокоения?»

Барон повернул коричнево–красную голову: «Заткнись ты, дрянь».

Сэр Роберт провел ладонями по горе своего живота, разглаживая пиджак. «Лучше, чтобы ты контролировал его, Сарк. Если он попытается атаковать меня…»

Приподнято плечо Барона и землетрясение под белой парусиной красноречиво намекали, что первым, кто пострадает, будет Сарк.

Лоу, сглотнув, сказал: «Вопрос, Барон».

«Говори только тогда, когда к тебе обращаются!» — отрезал толстяк.

— Я буду говорить сейчас! Я ваша собственность только номинально. У меня есть кое–что, что нужно вам, а у вас есть что–то, что вынуждает меня торговаться с вами. Но я не плевок, на который можно наступить и растереть.

Колыхаясь, Барон повернулся к заходящему солнцу.