— Подойдите поближе, — начал было Усольцев, но опомнился и переадресовал вопрос мне: — Вы не возражаете?

— Насчет стыковки с «москитом» — очень даже. Это сто процентов моя собственность, и вы при всем желании не докажете обратного. На каждое из этих судов я готов сию же минуту предоставить документы о купле-продаже.

— А в качестве жеста доброй воли? — поморщившись, смягчил формулировку гость.

— В качестве жеста доброй воли я готов разрешить вашему судну пройти между «москитами». Чтобы вы наглядно убедились, что между ними нет никаких материальных объектов, упрятанных под маскировочным полем.

— Ник? Вы все слышали?

— Да, сэр, — подтвердил эксперт, но без энтузиазма.

— Вы чего-то опасаетесь? — правильно его понял Усольцев.

— Да, сэр. Не мог столь крупный корабль испариться…

— Так вы тоже его видели? — ухватился Сергей Геннадьевич за соломинку.

— Отчетливо. И фиксировал на радаре. А потом раз — и ничего нет. Поэтому мне бы не хотелось рисковать жизнью.

— Запустите зонд, — с ленцой посоветовал Степаныч.

Гости вкупе с экспертом уставились на него, как на ожившую статую, и старый слуга ободряюще всем улыбнулся.

— Пожалуй, господин… э-э-э… короче, он прав, — покивал Босуорт. — Запустим зонд, и если он пройдет нормально, повторим его маршрут.

— Действуйте, — завершил импровизированный военный совет Усольцев-старший. — И картинку нам выведите.

— Хорошо, сэр.

Хваленый бриттский эксперт оказался тем еще педантом и аккуратистом — пока всесторонне не изучил сектор пространства, в котором предстояло действовать, и не выверил траекторию зонда чуть ли не до миллиметра, процесс не запускал. Ну а поскольку мы уже привыкли к напряженной обстановке, царившей за столом, я решил плюнуть на приличия и немного отвлечь виновников торжества:

— Сергей Геннадьевич, мне показалось, или вы чем-то… разочарованы?

— О чем вы, Заварзин? — нехотя поднял на меня глаза собеседник.

И, перехватив его взгляд, я окончательно уверился в своей правоте.

— Да как-то немного болезненно вы реагируете на… события. Такое ощущение, что отнюдь не за материальные ценности беспокоитесь. Вернее, не только.