уклончиво. И в результате это разоблачение свалилось на читателя как снег на голову. Оно опровергло так много достоверных фактов — вроде «Божьей воли», которой объяснялись события «Тафофобии», — что по сути оказалось начисто лишенным смысла.
И, ЧТО БОЛЕЕ ВАЖНО: отрывок не привнес в историю ничего нового. Суть развязки отнюдь не в том, что «Ул на самом деле был хорошим, а Митч — плохим» — эта была моя первая и довольно наивная идея, которую также предложил один из читателей, когда проект только набирал обороты. Не сводится она и к тому, что «Митч и Ула оба одинаково плохи в своем невольном пренебрежении судьбой «примитивного» человечества». Смысл развязки таков: «Митч был всего лишь человеком, попавшим в немыслимую ситуацию и совершавшим одни плохие поступки в попытке предотвратить другие; он неоднократно менял свое мнение, и вообще Все Оказалось Довольно Запутанным». Раскрытие темных фактов его прошлого этой цели нисколько не помогает. Оно лишь еще больше усложняет ситуацию и чересчур явно навешивает на Митча ярлык однозначного злодея. А теперь от слов к делу: наслаждайтесь!
И, ЧТО БОЛЕЕ ВАЖНО: отрывок не привнес в историю ничего нового. Суть развязки отнюдь не в том, что «Ул на самом деле был хорошим, а Митч — плохим» — эта была моя первая и довольно наивная идея, которую также предложил один из читателей, когда проект только набирал обороты. Не сводится она и к тому, что «Митч и Ула оба одинаково плохи в своем невольном пренебрежении судьбой «примитивного» человечества». Смысл развязки таков: «Митч был всего лишь человеком, попавшим в немыслимую ситуацию и совершавшим одни плохие поступки в попытке предотвратить другие; он неоднократно менял свое мнение, и вообще Все Оказалось Довольно Запутанным». Раскрытие темных фактов его прошлого этой цели нисколько не помогает. Оно лишь еще больше усложняет ситуацию и чересчур явно навешивает на Митча ярлык однозначного злодея. А теперь от слов к делу: наслаждайтесь!
ЩЕЛК
ЩЕЛК
Первое, что он чувствует — это жар, припекающий его спину. Затем — пыль между пальцами. Из его рта сочится что-то горячее и красное, а сверху бесконечным, невыразимым грузом давит вес гробницы. Из-за давления он толком не может думать. Едва способен сформировать связную мысль. Его мозг будто зажали в тиски. Вертикальный мир окрашен в серо-желтый и красный цвета, и нестерпимо горяч на ощупь. Где-то вдалеке идет термоядерная реакция. Он чувствует себя прикованным к одной стене, в то время как другие возвышаются над ними наподобие искусственной расселины. Из памяти его нового носителя выползает слово, которое прокрадывается в его собственное сознание. Гравитация?