Девушка не выдержала:

– А ну не матерись мне!.. Какого хрена?..

Прошин только рукой махнул.

– Что это, Ваня? – спросила Наденька.

– А ты не узнаешь? – покосился на нее Иван.

Надежда наклонила голову.

– Ну, это наше, – сказала девушка. – Инопланетяне здесь не ночевали. Вот жилой отсек… только он огромный. Пол-«Циолковского» можно запихать. Энергетический контур. Двигатели. «Циолковский» на стероидах.

Прошин невольно улыбнулся.

– Что это, Вань? – повторила Наденька. В ее голосе зазвенели нетерпеливые нотки.

Прошин вздохнул.

– Это многофункциональная транспортная платформа «Пилигрим», – он стащил с головы гарнитуру и спрятал лицо в ладонях.

– Которая взорвалась?

– Да, на государственных испытаниях, – Прошин надел гарнитуру. – Центр, прием. Видите?

– Видим, – отозвался Петровчин.

– Ну и как вам?

– Ничего так сохранилась… – осторожно сказал руководитель полета. – Ваня, не суйтесь туда.

– Это приказ? – спросил Прошин.

– Это просьба. Приказ. Не суйтесь, а? – голос Петровчина полнился тоской.

…Когда монтировали остов транспортной платформы, готовившейся отвезти три тысячи колонистов на Эдем, Прошин готовился лететь на Марс. Когда запускали вращение жилого отсека и грели реакторы, «Поллукс Виктори» начинал движение к Холту, и Прошин, увлеченный Светланой, замечал окружающее, только когда пассажирский помощник поднимал пассажиров МТ на очередные учения. Запуск двигателей состоялся примерно через двадцать четыре часа после падения Рокет Плаза, а ходовые испытания межзвездного транспортного средства пришлись на блуждания Прошина со товарищи по дебрям Холта. Испытания эти закончились катастрофой: при включении привода деформации Платформа взорвалась. Гасли камеры Марспорта, залитые яростным пламенем рукотворной звезды, изображение с видеодатчиков Платформы обрывалось без вспышки, резко. Секунды тишины сменялись долгим воплем – все, наблюдавшие за ходовыми испытаниями, не могли сдержать эмоций. Солнечная система надела траур.

Прошин смотрел записи, читал статьи, честно старался вникнуть в зубодробительный канцелярит заключений экспертов, больше похожий на сочинения алхимиков… И не мог всерьез воспринимать всю эту кабалистику, словно нерадивый студент по весне, когда солнышко робко пригревает первые листочки на деревьях, а среди ветвей пробуют голос птицы. То ли не мог проникнуться серьезностью момента из-за собственных переживаний, то ли не верил до конца в произошедшее.