– Мой друг. – В его голосе звучало безмерное сострадание. – Я слишком чтил вас обоих, чтобы лишить ее возможности показать свою смертную гордость.

Пит не ощущал, не осознавал ничего, кроме жесткого холода этих острых когтей.

– Неужели я ошибся? – обеспокоенно спросил Энэрриан. – Разве вы не хотели, чтобы она вступила в битву с Богом?

Любая ночь когда-нибудь кончается, даже долгая ночь Люцифера. К тому времени, как Пит завершил свое повествование, вершины утесов уже зажглись светом начинавшегося дня.

Смерив взглядом остатки коньяка, я располовинил их по нашим рюмкам. Придется устроить сегодня выходной.

– Да, – умудренно кивнул я. – Межкультурная семантика. Движимые наилучшими намерениями, двое существ с разных планет – да что там планет, зачастую из соседних стран – считают само собой разумеющимся, что они думают одинаково. Последствия бывают весьма трагичными.

– Это-то я понял сразу, – сказал Пит. – Мне не потребовалось прощать Энэрриана – откуда ему знать? Кстати, он был крайне озадачен, когда я похоронил свою любимую. У себя на Ифри они сбрасывают их над дикими, ненаселенными местами с большой высоты. Однако ни одна, ни другая раса не хочет смотреть, как гниет и разлагается тот, кого знали и любили раньше, поэтому он сделал все, чтобы мне помочь, все, что было в его охромевших возможностях.

Он глотком опустошил рюмку, а затем прищурился на злое ослепительно-синее солнце и пробормотал:

– А вот Господа – Его я простить не мог.

– Проблема зла, – с прежней умудренностью поддержал его я.

– Нет, нет. Последние годы я старательно изучал эти вопросы – читал теологическую литературу, беседовал со священниками. Почему Бог, если Он – Бог личный и любящий, допускает существование зла? На такой вопрос христианство дает вполне разумный, убедительный ответ. Человек – и вообще любое разумное существо – должен обладать свободой воли. Иначе мы превратимся в марионеток и существование наше утратит всякий смысл. Свобода воли необходимо включает в себя способность творить зло. Мы проводим свою жизнь здесь, в этом мире, чтобы научиться быть благими по собственному выбору, без принуждения.

– Да, – смутился я, – ляпнул я, конечно, по неграмотности своей. А все этот коньяк. Нет, твоя логика, конечно же, безупречна – вне зависимости от того, согласен я с изначальными предпосылками или нет. Я хотел сказать другое: проблема боли. Почему всемилостивый Бог допускает ничем не заслуженные страдания? Если он действительно всемогущ, ничто его к этому не вынуждает.

Конечно же, я не имею в виду ощущение, заставляющее отдергивать руку от огня, или что-либо еще в этом роде, полезное и осмысленное. Но несчастные случайности, уносящие жизни… либо лишающие разума… – Я тоже допил. – То, что произошло с Аррах, и с Энэррианом, и с Ольгой, да с Вхэл и с тобой. То, что происходит, когда начинается эпидемия или катастрофы, про которые говорят – на то была воля Божья. Или медленный распад, пожирающий нас в старости. Все такие ужасы. И неважно, что наука совладала со многими из них, – осталось более чем достаточно, а к тому же предки наши должны были терпеть их все.