Инга перестает читать вслух набросок очередной моей статьи и интересуется:

- Март, ты думаешь, Аджубеев пропустит такой текст? Со Сталиным и Берией? С упоминанием о засекреченности наших конструкторов?

- Не знаю, Солнышко, - честно признаюсь я. - Кто знает, что на уме у главного редактора газеты? Но попытка не пытка.

Я лежу на диване, и подперев щеку рукой, получаю наслаждение от весенней мелодии ингиного голоса.

Мое Солнышко задумчиво приподнимает бровки и снова обращается к тексту моего опуса:

“- Но времена меняются. Мы с Владимиром Николаевичем Челомбитовым стоим в сборочном цехе его предприятия, у стапеля, на котором к предполетным испытаниям готовится очередной корабль серии “Север”. Челомбитов как обычно подтянут, импозантен. До блеска начищенные туфли, безукоризненно отглаженный темно-синий костюм и подобранный под цвет костюма галстук. Седые волосы аккуратно зачесаны назад. Взгляд темно-карих глаз остр и внимателен.

- Снова будет полет к Луне? - я киваю в сторону космического корабля.

- Нет, - качает головой Челомбитов. - Теперь будем работать только на околоземной орбите. Программа лунных полетов для кораблей “Север” уже завершена. Эстафету у нас приняли “Знамя” и “Лунник”.

Инга продолжает читать, а я вспоминаю, как во время интервью, подробно порасспросив Челомбитова о космических полетах по программе “Север”, все же решился задать вопрос, который меня интересовал больше всего:

- Владимир Николаевич, скажите честно, вам чисто по человечески не обидно, что для высадки человека на Луну решено использовать корабль “Знамя”, а не ваш “Север”, который уже доказал свою надежность?

- Ни капельки не обидно! Хотите - верьте, хотите -нет, - Челомбитов смеется. - То есть сейчас уже не обидно... А шесть лет назад, конечно, я был уверен, что наше КБ совершенно несправедливо обошли. Мне тогда казалось, что с высадкой человека на Луну наша фирма сможет справиться и лучше, и быстрее, чем наши конкуренты. Но партия и правительство решили иначе. Наверное, на то были свои резоны.

Он какое-то время молчит, нервно тиская пальцами поручень стапеля и невидящим взглядом взирая куда-то в металлические джунгли сборочного цеха. Я понимаю, что мой вопрос снова поднял бурю в его душе, холодным ветром прошелся по какой-то душевной ране, которую он тщетно пытался залечить все эти годы. Я уже начинаю, жалеть, что задал этот растреклятый вопрос, когда Челомбитов, уже совладав со своими чувствами, спокойным голосом решает продолжить свой рассказ:

- Понимаете, Мартын Андреевич, программы облета Луны и посадки на ее поверхность в нашей стране стартовали почти одновременно. В апреле 1962 года было принято соответствующее правительственное постановление. У нашего конструкторского бюро опыта создания пилотируемых кораблей и посадочных аппаратов для лунных экспедиций не было вообще. Программа посадки на Луну технически намного сложнее, чем программа облета Луны, поэтому корабли для высадки человека на лунную поверхность поручили разрабатывать именно Королевину и Михееву... Жаль, что нас обошли, но мир, как видите, от этого не рухнул. Все-таки советские космонавты впервые увидели лунные пейзажи из иллюминаторов нашего “Севера”!