— Кто его знает, может, только Земля породила жизнь… И тогда…

— И тогда Солнце, Луна и звезды сотворены исключительно для нее! — кипятится Жан. — Вранье! Сомневаюсь, что там есть жизнь!

— Так оно и есть, — возразил я, взмахнув рукой.

Тогда Антуан изрек с хмурой усмешкой:

— Конечно, я тебя понимаю. Сейчас ты скажешь про общность всех элементов Вселенной. Но разве это доказывает наличие жизни?

— Я верю в нее, как в собственное существование!

— А разве это доказательство наличия мыслящих?

— И мыслящих и немыслящих… Все формы жизни должны быть там, причем, возможно, есть и такие, перед которыми наше мышление будет подобно мышлению краба.

— Благодарю за сравнение, — поклонился Жан. — Я очень уважал и любил в детстве крабов.

— Пятьдесят полетов на Луну — и никаких результатов, — заметил Антуан.

— Может быть, на Луне плохо искали, а может, жизнь там не похожа на нашу.

— Да она и не может быть похожей! — вскричал Антуан с укоризной. — На Луне есть те же самые основные элементы, что и на Земле, но ее развитие шло быстрее, чем у нас, — меньшие растут, живут и умирают скорее, чем большие…

— Если бы на Луне были моря, озера и реки, тогда бы ее покрывала атмосфера… Разве мы не убедились в ее отсутствии?

— А если жизнь существовала на её поверхности миллиарды лет назад? За такое время и ископаемые остатки мира, подобного нашему, пропали бы бесследно.

— Да, пропали бы кости. Но некоторые следы должны были остаться!

— Бесполезно пререкаться… Что же касается Марса, то его развитие должно более походить на историю нашего мира.

— А разве кто сомневается в этом? — спросил Антуан. — Потому-то я и направляюсь туда.

— Врешь! — отрезал Жан. — Ты полетел на Марс из спортивного интереса и жажды славы. Вам очень хочется быть первыми людьми, которые побывают на Марсе! Ну и что ж? И хорошо, что мы одержимы и в глубине души авантюристы, как те бедолаги на каравеллах!..

Тянулись дни, еще длиннее и однообразнее в черной бездне Вселенной, среди вечного неведомого эфира. Пространство, что конкретно скрывает оно в себе? Этого не знали мы, так же как не знали те, кто верил в безжизненность космоса, и те, кто предполагал, что существуют миры четырех, пяти, шести измерений, в отличие от Зенона и Декарта, Лейбница и нашего Арено. Но мы знали точно: мы — завоеватели межпланетных просторов.