Все это я рассказывал Сигизмунду, пока он вертелся во все стороны, снимая пейзажи на дубль-видеокамеру, встроенную в правый плечевой щиток скафандра. Хорошая видеокамера — она снимает сразу двумя объективами и изображение получается на редкость естественным. К тому же и блок памяти у нее просто гигантский — больше пятидесяти терабайт. В переводе на русский это означает, что она может снимать семь-восемь лет без перерыва.

— А как здесь насчет разума? — полюбопытствовал принц, пробуя воду носком сапога. — И купания?

— Если взял плавки — пожалуйста. Хищников поблизости нет, а если появятся — я предупрежу.

— А как ты узнаешь?

— Направление. Помнишь, я вчера рассказывал?

— А, да-да… — вяло припомнил Сигнзмунд, стягивая скафандр. Плавок он не прихватил, поэтому разделся догола. Впрочем, кого ему здесь стесняться?

— Так что, есть тут разум-то? — снова спросил принц, погружаясь в теплую солоноватую воду.

— Отсутствует. Никого умнее рыб здесь нет.

Мне самому купаться не хотелось, поэтому я просто стоял, наблюдая, как плещется Сигизмунд. При моей физиологии можно сохранять полную неподвижность хоть сутками — ничего не затекает и усталость совершенно не ощущается.

Вдали мелькнула рыбья спина, и я на миг задумался о рыбалке. Ловить рыбу я умею хорошо: пара минут полета над водой, сигнал от Направления, удар рукой или хвостом — и пожалуйста, обед подан. Но я набил живот всего час назад, поэтому голода не чувствовал.

— Патрон, а давай полетим дальше? — вдруг вкрадчиво предложил Рабан.

— Сейчас, принца дождемся — и полетим.

— А давай не будем его дожидаться? — еще вкрадчивее предложил явно что-то задумавший симбионт.

— Как это? Мы не можем его здесь оставить — еще от голода помрет, пока мы туда и обратно ездить будем.

— А давай вообще не будем за ним возвращаться?

— Да ты что, совсем свихнулся? — удивился я. — Как мы Императору на глаза покажемся после такого?

— А давай и к Императору возвращаться не будем? — триумфально завершил свой комплект дьявольских искушений Рабан.

— Рабан, заткнись, а то я сейчас начну злиться, — предупредил я.

Эта угроза симбионта напугала, ибо мой гнев причиняет ему вполне реальную физическую боль. А если я особенно сильно распсихуюсь, то могу его и убить. Конечно, он знает, что я никогда на такое не решусь — без его защиты мой мозг очень быстро погибнет. Что самое досадное — убьет его моя же яцхеновская кровь, слишком ядовитая для человеческого мозга.

— Ты что, патрон, я пошутил, — не слишком натурально рассмеялся он. — Я же не подлец какой-нибудь…