– Какая часть твоя, Адам? – повторила Язва.

Адам смотрел на нее. Бобик перестал выть и уставился на хозяина пристальным, полным работы мысли дворняжьим взглядом.

– Я? – переспросил он.

Тишина не умолкала и тянула единственную ноту, способную заглушить весь грохот мира.

– У меня же будет Тэдфилд, – сказал Адам.

Они смотрели на него.

– Ну… и Нижний Тэдфилд, и Нортон, и Нортонский лес…

Смотрели во все глаза.

Адам переводил взгляд с одного лица на другое.

– Это все, что мне когда-нибудь было нужно, – сказал он.

Они покачали головами.

– Я могу их взять, если хочу, – с угрюмым вызовом в голосе сказал Адам, но в этом вызове вдруг мелькнуло сомнение. – И я могу сделать их лучше. Деревья, чтобы лучше лазать, пруды, чтобы…

Его голос неуверенно стих.

– Не можешь, – решительно сказал Уэнслидейл. – Они не то что Америка и всякие эти страны. Они по-настоящему настоящие. И потом, они принадлежат всем нам. Они наши.

– И ты не сможешь сделать их лучше, – добавил Брайан.

– И даже если попробуешь, мы все узнаем, – вставила Язва.

– Ну, если вас только это заботит, не волнуйтесь, – беззаботно начал Адам, – потому что я могу сделать так, чтобы вы делали все, чего мне хочется…

Он остановился, когда его уши с ужасом услышали те слова, что произнес рот. ЭТИ попятились.

Бобик прикрыл лапами голову.

Лицо Адама выглядело как символ крушения империи.