— Неужели луговые спиногрызы проболтались!

— В яблочко, — довольно хмыкнула Сима.

— Но как они могли, они же мне обещали?! Если увижу кого из них, точно прибью!

— Плохо там вас в «Кедровом скиту» учили. Нашел с кого слово брать! Да они в тот же день сложили балладу о ваших похождениях, и теперь каждая белка в лесу напевает припев:

Я схватился за голову. Ну конечно же, я, как обычно, помнил главное, а такой мелочи вроде сверхболтливости нестандартной нечисти даже не вспомнил.

— Кошмар! — честно признался я. — Ну и припевчик, я же специально взял с них слово, что свою песенку исполнят не раньше чем через год. А уж за это время могли бы что-нибудь и получше придумать.

— Так ты о красоте стихов волнуешься?

— Конечно!

— Ох! — схватилась за голову Серафима. — Такой хороший мальчик был, а вырос кто?

— Правильно ты говоришь, вырос красавец-мужчина!

— Скажи мне, мужчина, что в этой песне правда, а что твои фантазии?

— Обидные слова, между прочим, говорите, мамаша. За слог я ответственности не несу — мало ли чего этим извращенцам в голову взбредет, — а по смыслу там должно быть все правда.

— Ой ли?! — с лукавым огоньком в глазах воскликнула Сима. — Уж больно ты там разумным и хладнокровным изображен, так что верится с трудом.

— Да я сам себя не узнаю! — возмутился я. — Как связался с Селистеной, так на меня как напасть какая свалилась. Ни с того ни с сего стал рассудительным.

— Напасть, говоришь? — переспросила Сима и посмотрела на Селистену внимательным взглядом.

— Точно. Да, кстати, Селистена тебе подтвердит, что я этим нестандартным рассказал одну только правду.

Красная как вареный рак боярышня единственное, что смогла из себя выдавить, так это кивок головой. Странно, и чего это ее так скрючило?

— Ну вот видишь! А Селистена вообще врать не умеет, так что это все правда. Ну разве только немного приукрашенная спиногрызами.

— Ладно, оставим поэзию для знатоков.

Неожиданно боярышня тихонечко вставила свое слово: