Родители у меня были инженерами, бабушка – вообще из правоверных коммунистов, так что крестить меня никто не крестил, и внутренность церкви в своей жизни я видел только в кино. Что ж, пора заполнить этот пробел.

Хотя на улице еще было светло, внутри церквушки царил полумрак. Ровные ряды скамей, свечи, горящие перед иконами, и истово молящаяся старушка перед одной из них. Наверное, такие богобоязненные старушки есть в каждой церкви.

Я немного постоял на пороге, потом не слишком решительно прошел внутрь. Кроме меня и старушки других живых существ не наблюдалось.

Я прислушался к своим внутренним ощущениям. Никакого дискомфорта не испытывалось, руки не дрожали, и непонятный страх не поднимался из самых темных глубин подсознания. Это уже хорошо.

Минут через пять прислушиваться к своим внутренним ощущениям мне надоело. Я походил по залу, рассматривая картинки, полюбовался горящими свечами. Если бы я имел какое-то отношение к Сатане, это бы уже проявилось, правильно?

– Хватит ходить-то, – раздался прямо над ухом чей-то голос.

Я вздрогнул и узрел старушку, которая уже не молилась, а смотрела прямо на меня. Я и не слышал, как она подошла, хотя стояла она почти вплотную. В спецназе она, что ли, тренировалась?

– Ходют и ходют. А чего ходют? Чего хочут? Ты чего ходишь-то?

– Так, – сказал я. – Просто.

– Вот и иди отсюда, – сказала она. – Просто.

Простите, – сказал я. – Но я здесь по делу как бы. Вы не знаете, где мне священника найти?

– Батюшку-то?

– Угу, – сказал я. – Батюшку.

– А что у тебя за дело?

– Э, – сказал я, – это личное дело. Между мной и батюшкой.

– Не хочешь говорить, не надо, – обиделась старушка. – Вон в ту дверь за алтарем стукни, там отец Алексий должон быть.

– Спасибо, – сказал я.

– Не за что. А то ходют тут, а чего хочут, чего ходют, непонятно…

Она снова заладила свою песню, на чем я ее и оставил. Прошел мимо алтаря, стукнул в указанную дверь, прочности которой могла бы позавидовать иная московская квартиpa, и получил глухой ответ, дескать, батюшка сейчас выйдет, обождите, грешная душа.

Удовлетворившись этим, я отошел и стал ждать. Хотелось курить, но не думаю, что это здесь было дозволено.