Минуты через три в церковь вошла девушка. Девушка была симпатичной, и в другое время и в другом месте я уделил бы ей гораздо больше внимания, а так остался просто сторонним наблюдателем.

Девушка подошла к иконе какого-то святого или чьей-то матери, вынула из своей сумочки свечу, зажгла ее и поставила перед иконой. До того как она это сделала, девушка была не слишком похожа на верующую. По крайней мере, как я это представлял.

На ней были кожаные штаны, короткая блузка с блестками, больше подходящая для ночного клуба, чем для церкви, роскошная грива каштановых волос покоилась на плечах. Лицо было довольно приятным, насколько мне позволял разглядеть полумрак церкви. Она выглядела представительницей того слоя молодежи, который представлял и я сам, а людей из нашего слоя загнать в церковь могли только чрезвычайные обстоятельства. Как меня, например.

Отворилась дверь за алтарем, и я увидел отца Алексия. Вопреки моим ожиданиям он был вовсе не стар, чуть постарше меня, быть может, и только окладистая борода прибавляла ему солидности. На нем была ряса, из-под которой торчали носки черных кожаных кроссовок.

– Кто тут искал аудиенции со мной? – вопросил он хорошо поставленным голосом профессионального проповедника, словно в церкви было не три человека, а целая толпа.

– Я, – сказал я.

– Машину, что ли, освятить хочешь, сын мой?

– Это зачем? – не понял я.

– Многие хотят, – сказал он.

– И что, освящаете?

– Освящаем с Божьей помощью, – сказал он. – За деньги.

– И сколько стоит? – пересилило мое любопытство.

– Это смотря какая машина, сын мой, – сказал он. —За наши дешевле берем, за нечестивый металл дороже.

– Логично, – сказал я. – И что, помогает?

– Не знаю. – Он пожал плечами, как мирянин. – Кто говорит, что от угона уберегает, кто говорит, что ломается реже.

– А свою машину вы освятили? – спросил я.

– У меня велосипед.

– Тоже хорошо, – сказал я. – Но я не по этому поводу.

– А по какому? – спросил он.

– Я посоветоваться хотел.