И рассмеялся. Мистер Гуинплен Дхарк тоже рассмеялся. Рассмеялся Фредди Лонсдейл по прозвищу Проигрыватель. Рассмеялись констебли. Рассмеялась дама в соломенной шляпке. Рассмеялись верзила-барочник, его приятель-коротышка и вся публика на галерее.

– Кажется, я не понял, в чем соль анекдота, – признался Уилл-второй.

– Протестую, – повторил Уилл-первый. – Прошу меня выслушать.

– Тогда продолжайте, – произнес судья. – Я справедливый человек. Скажите, что считаете нужным, затем я вынесу приговор, и мы отправим вас на казнь.

– Мне нужен один момент. Только один момент. Я должен подумать.

– Вам угодно, чтобы я отложил слушание дела? – спросил судья Давстон.

– Да, если можно, – ответил Уилл.

– Слушание дела отложено.

– Благодарю вас.

– Это была шутка, – сказал судья. И все, включая и прочих лиц, среди коих был мистер Монтегю Саммерс, снова рассмеялись.

– Все пропало, – пробормотал Уилл-второй.

– Один момент, – сказал Уилл. – Только один момент, пожалуйста.

– Господин секретарь, – произнес судья Давстон. – Я намерен дать обвиняемому один момент. Какова должна быть продолжительность этого момента?

Секретарь суда принялся листать толстые тома с описанием прецедентов.

– Итак, – сообщил он, – в деле «Бэкон против Королевского дома» подсудимому было предъявлено обвинение в подрывной деятельности и намерении задеть одну из фрейлин Ее Величества (благослови ее Бог). Подсудимому было дарован один момент для того, чтобы обдумать заявление о том, что фрейлина нарывалась сама. В вышеприведенном случае продолжительность момента составляла ровно два мгновенья ока и три четверти мига.

– А это прецедент?

– Я могу сослаться также на дело «Шилдс против Кэрролла»,[100] когда два боксера-любителя подали друг на друга в суд; причиной послужил удар по лицу на ринге. По этому случаю…

– Вы меня утомили, – перебил судья Давстон. – Я дарую обвиняемому три мгновенья ока, один миг и еще полсекунды, потому что я очень славный человек.

– Еще бы, – подтвердила дама в соломенной шляпке. – Такие чудесные глаза. Точь-в-точь как у моего Малькольма, хотя Малькольм был человек со странностями. Он был помешан на тубах, потому что они напоминали ему золотые унитазы. Однажды вечером он отправился слушать Лондонский симфонический оркестр и…

– Мадам, – сказал судья Давстон.