Во мне переплелись странные чувства. Жалость к людям и ненависть к ним же, искреннее желание вернуться сюда навсегда и детское упрямство: мол, не хотите, и не надо, и не буду помогать. А еще было безудержное стремление вспомнить прошлое, разобраться в нем и унылое отчаяние, потому как изменить я все равно ничего не смогу. Разве что, может быть, получится здесь остаться… А зачем мне этот мир без моего народа, без моего города да с подобным-то отношением к павшим? То-то и оно. И на ум сразу пришла печальная история Д’дар’рита, паука-спасителя… Нет, не хочу. И хотелось бы остаться, да ничего хорошего из оного не выйдет. Только… успеть бы прежде побывать в Тхалла-тее. И увидеть. И почувствовать. И вспомнить. Опять же – для себя. И в память об остальных изгнанниках, которым вряд ли повезет так, как мне.

Встав, я привычно потянулась, переоделась в дорожный костюм, собрала свои вещи и выбралась на подоконник. Золотисто-красное сияние, разлившееся по небу, приветливо улыбалось проснувшейся равнине, пробуждающемуся миру, расцветающему дню… К моему горлу подкатил комок, а внутри что-то болезненно и тоскливо сжалось. Мой мир… был когда-то… и есть сейчас. И сонный, запорошенный снегом сибирский город остался где-то далеко-далеко, в прошлой, уже прожитой и забытой жизни… Город, в который мне суждено вернуться, чтобы однажды навсегда забыть о существовании своего настоящего дома… который находится здесь, среди бесконечных равнин, старых дорог, небольших деревень и пушистых облаков Альвиона.

Я глубоко вздохнула, успокаивая рассердившееся нечто. Оно просто-таки излучало опасную ненависть и ярость. Возможно, у него есть на то причины, раз оно помнит куда больше моего. Но и я полностью разделяю его чувства. Ненавидишь только то, что по-настоящему любишь, и лишь тогда, когда не можешь, изменить отношения к себе. И когда боишься, что не сможешь, и когда это знаешь… И что же тогда остается?

Смириться и позволить использовать себя во благо родного отечества? Я криво улыбнулась. Ну-ну. Попробуйте. Рискните.

Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, я подняла голову и оценила высоту Хранилища. До крыши – метров десять с хвостиком. Не так уж и много, но и не мало, а летать я не умею. Но за последней подсказкой своего двойника все равно полезу. Из любопытства. И из принципа. И чтобы заняться наконец хоть чем-нибудь, не то свихнусь от собственных угрюмых мыслей. Итак, решено. Я храбро уцепилась за плющ и, подолгу нащупывая на стене выступы, поползла на крышу башни. Пару раз едва не сорвалась и не ухнула вниз, но – это все мелочи. Нет, но как Райлит ловко по стенам умеет лазить, аж зависть берет! Неужели я, со своей врожденной неповоротливостью, когда-то так могла? Очень сомневаюсь. Все-таки мы слишком разные.