– Мы можем собрать понемногу возраста у наших сотрудниц, – предложил Арбузов. – Они все так выглядят, прости господи, что никто даже не заметит…

– Вы в своем уме, доцент? – возмутился Виноградов. – Они и так еле ноги таскают! И вообще, это ненаучно!

– Я бы даже сказал – лженаучно! – желчно добавил Редькин, и очки его немедленно запотели.

Он снял их и, подслеповато щурясь, протер их тем, что попалось под руку. Под руку попалась засушенная летучая мышь. Когда Редькин водрузил очки на место, он брезгливо бросил мышь в сторону. Та с писком взлетела и забилась в огромной паутине в верхнем углу комнаты.

Света снова вздохнула. Она была слишком далека от этих споров. Ее тянуло в сон.

– Давайте действовать, как профессионалы, – сказал Виноградов. – Игрок – это элемент Игры. Верно?

– Я бы даже сказал – Игрок Игры, – кивнул Редькин.

– Тоже мне – открыл бином Ньютона! – усмехнулся Арбузов.

– А зря смеетесь, доцент, – сказал Виноградов. – Я хочу, чтобы объект рассматривали именно, как Игрока, а не как потерпевшую от собственной неопытности ведьму…

– Я так и понял, доцент, – буркнул Арбузов, ощетинившись мохнатой прической. – И что из этого следует?

– Из этого следует, – сказал Виноградов, что надо следовать логике Игры. – Поставим вопрос так: зачем Игре понадобилось состарить девочку?

– Игрока! – строго поправил Редькин. – В нашей науке нет никаких девочек!

– Логично, – нехотя согласился Арбузов.

– Хорошо, – сказал Виноградов. – Итак – зачем?

Доценты крепко задумались. Наконец, доцент Арбузов развел руками:

– А черт его знает – зачем!

– Логично, – согласился Редькин.

– Конечно, – авторитетно сказал Виноградов. – В Игре все логично! У Игрока есть определенная Цель. Даже, если нет Правил – а их пока нет – и цель ему незнакома, она все равно есть. И Игрок идет к ней…

– Неосознанно, – сказал Арбузов.

– Интуитивно, – сказал Редькин и поймал на себе ревнивый взгляд лохматого коллеги. Видимо, тот сам хотел произнести это мудреное слово.