– Мама! – взвизгнул кадет.

Его крепко приложило о стальные прутья. Бородав подергал языком и так, и так, пытаясь затащить Тилля в клетку, но ничего не получалось. Мальчишка заверещал, отбиваясь.

Тут-то и появилась спасительная черная рука с газеткой.

– Фу! – приказал строгий голос. – Фу лизаться, плохая зверюга!.. Сидеть! Кто написал? Кто написал в доме, я спрашиваю?!

Бородав выпустил Тиллеву руку, отвернулся и принялся чесаться с демонстративным видом. Во все стороны полетели клочья слизи.

Черная рука открыла клетку и схватила животное за загривок:

– Плохой! Плохой!

Газетка обрушилась на бородавчатую морду. Чудовище зажмурилось, но не тут-то было! Газетка отыскивала самые уязвимые и – хуже того! – самые позорные места на его морде.

– Кормить не буду! Слышишь? В глаза смотри!

Окончив экзекуцию, негритянка повернулась к Тиллю:

– А теперь, молодой человек, потрудитесь объяснить, что вы делаете в моем доме.

Тилль замялся. Врать он не привык:

– Майя Утан послала меня за шкурой бородава.

– Зачем это?

– Чтобы стать смелым. А вы кто?

– Хозяйка я. Живу здесь.

Бородав, которого она придерживала за загривок, предупреждающе квакнул. Негритянка схватила его стебельковый глаз и завязала узлом.

Лишь сейчас Тилль понял, с кем встретился:

– Госпожа Ефросинья, это вы?! Простите!.. Я…

– Ладно, – смягчилась афроослябийка, – рассказывай все. Но только честно!