Джончег превратился в вихрь. Руки его с немыслимой быстротой хватали с полок шкафов кастрюли и метали в инспектора. Де Толль увернулся от первой, взлетел по стене (сальто! волна! рандат!) и взмахнул клинком, рубя кастрюли с бешеной скоростью.

Лезвие расплылось веером.

Струя кастрюль взорвалась титановой крошкой.

Шрапнель осколков с визгом наполнила комнату. Один из подручных Сильвы упал на колени; щеку его расчертило пустотой. Миг – ревучая пустота унесла часть головы, плечо, ствол плазмогана. Другой стоял, тупо сжимая автомат. Рукава его вдруг неряшливо взлохматились, и отрезанная кисть шлепнула в стену.

Кровь толчками вылетала из культей. Раздерганные рукава комбеза украсились царскими рубинами, и Вельку затошнило. Де Толль молотил и молотил мечом, перебивая летящие в него кастрюли. Оставшиеся в живых бойцы попрятались в стены.

Визг и вой стихли так же внезапно, как и начались. Асур застыл в позе заправского сумоиста. Владислав Борисович вытянулся в струнку, высоко подняв левое колено и вывернув руки в изящное полукольцо.[39]

На висках инспектора застыли крупные капли пота.

– А ты крепче, чем я думал, двурукий. – Асур медленно поднял руки над головой. – Посмотрим, как ты справишься вот с этим.

Хищной сталью блеснула в его пальцах шумовка.

Колено Владислава Борисовича дрогнуло, отозвавшись револьверным треском. Со стоном инспектор опустил на пол вторую ногу.

– Как же ты рискнул выступить против меня? – поинтересовался Джончег с удивлением. – Ты! Старик!

– У нас героем может быть любой. Даже кабинетный работник.

С кошачьей мягкостью бойцы двинулись в обход друг друга. Глядя на них, Велька забыл, что не крионож в руках асура, не гравискалка, но обычная шумовка. Умение асуров любую, даже самую обыденную вещь превращать в оружие заслуживало легенд.

Человеку этого не дано.

Ибо воистину.

– Частенько ты становился у меня на пути… Хей!

Сталь выжгла в Велькиных глазах огненную дорожку. Удара он не видел, но де Толль схватился за бок.

– Это тебе Майя на вокзале…

Асур перекинул шумовку в левую нижнюю руку. Морщась от боли, инспектор контратаковал, но потерял контроль над планарником. Лезвие исчезло.

– Это, – шумовка зацепила подбородок, оставив красную борозду, – генерал в Кларовых Варах.