Если Рахиль действительно пошла стирать кители моих ментов, то найти ее будет проще простого. Дело в том, что в радиусе нескольких десятков километров от лагеря переселенцев источник питьевой воды был только один – с холма, на котором располагался штаб, вниз стекало несколько ручейков, образуя в ложбине довольно неприятного вида лужу. Согласитесь, что без масляных пятен на поверхности и стойкого запаха нечистот любой водоем кажется подозрительным. Этот был отвратительным еще и потому, что даже мне с моим плохим зрением удавалось самые мелкие камешки на дне рассмотреть.

Вот туда я отправился с первыми лучами солнца и не ошибся. Не успел я пройти и десятка метров в направлении озерца, как услышал, что кто-то на берегу завывает отвратительным голосом международный гимн неразделенной женской любви «За мои зеленые глаза называют все меня глазуньей…» Я удовлетворенно тявкнул и сбавил скорость. Ошибки быть не могло. На берегу небольшого водоема копошилась Рахиль, и, судя по яростному плеску воды, она действительно стирала.

Ну что же, подруга, теперь моя очередь!.. Я осторожно подкрался к краю ложбины и заглянул вниз. Девица была там одна и копошилась в воде. Что именно она делала, отсюда увидеть я не мог, поэтому решил спуститься вниз. Стараясь не шуметь, я преодолел спуск и застыл, как чумкой пораженный. Рахиль уже закончила стирку и развесила кители по кустам. Если эту часть милицейской формы я мог узнать легко, то из всех головных уборов более-менее прилично выглядела только Ванина кепка. Андрюшину и Сенину фуражки девица превратила в бесформенные блины, похожие скорее на бабушкин чепчик, чем на украшение милицейской головы. Сеня ее теперь убьет. А вдвойне самостийной прачке достанется за то, что она и записную книжку Рабиновича с полным собранием телефонов девиц тщательно постирала. Настолько тщательно, что на листах теперь лишь блеклые следы чернил остались. Рядом с нею на земле валялись прочие мелочи вроде часов и авторучек, но на них я уже не смотрел. С меня фуражки с блокнотом было вполне достаточно.

Честное слово, если я и хотел Рахиль напугать, то к тому моменту, как увидел плоды трудов ее рук, напрочь забыл о своих намерениях. А если и гавкнул, то лишь потому, что от увиденного зрелища очумел слегка. И в том, что девица завизжала и бросилась в воду, виноватым себя не считаю. Так, господин следователь, и запишите!..

Впрочем, следователя никакого, конечно, не было. Зато появился Рабинович, словно кот из мешка. Рахиль визжит, Сеня на меня орет. Своими «фу», «место» и «нельзя» задолбал просто. Можно подумать, я его грудастое сокровище съесть собирался. Нужна она мне как гаечный ключ! Да разве этому дураку объяснишь, что я его же собственное добро спасти пытался. Правда, было уже поздно, но согласитесь, что лучше поздно, чем никогда, а меня за это еще и обструкции предали. Пришлось обидеться на хозяина и уйти в пустыню. Ну их всех сенбернару под хвост. Пусть сами со своими проблемами разбираются.