– Кувшин с апельсиновым соком для Шона и похлебку для паренька. И живо.

Говард ушел, продолжая что-то бормотать себе под нос.

– Двадцать обедов, – снова повторил Шах.

– Среди пантеона богов Шимбалы, – пояснил Шон, – встречаются весьма древние и мрачные личности. Рассказов жрецов о том, что творится в подземельях храма, хватит…

– На три с хвостиком года, – усмехнулась Дэззи. – Говард грозится, что, когда я расскажу ему все истории, он издаст их отдельной книгой, которую так и назовет: “Тысяча и одна ночь ужаса”.

– Ваш сок, э-э…

– Называй меня Шур. – Шон с подозрением уставился в кружку, наполненную какой-то густой оранжевой жидкостью, которая подозрительно смахивала на результат алхимического опыта.

– Это еще пьют или уже едят?

– Пей, пей, – успокоила его Дэззи. – Для тебя сейчас это пойло в самый раз.

Шон с грустью покосился на кувшин с вином и, зажмурившись, залпом выпил все содержимое кружки.

– Ух. Не так страшно, как выглядит, – заключил он.

– В следующий раз, – посоветовала Дэззи, – попроси, чтобы тебе приготовили “отвертку”. Это то же самое, но со спотыкаловкой.

– Кстати, – вспомнил Шон. – Я бы хотел с тобой кое о чем перемигнуться. Между нами, девочками…

Он наклонился к Дэззи и что-то зашептал ей на ухо. С каждой секундой этой речи лицо у Дэззи вытягивалось все больше и больше. Наконец она не выдержала и расхохоталась.

– Я серьезно, – обиделся Шон.

– Ох, прости. – Дэззи достала из рукава изящный батистовый платочек и вытерла набежавшие слезы.

– Я знала, что вы, мужики, ничего не понимаете женских делах, но не подозревала, что настолько.

– Оно мне было надо? – фыркнул Шон.

– Да уж конечно, – сказала Дэззи. – Тебя это не касалось. По совести, тебя бы стоило заставить родить, чтобы ты…

– Не надо заливать мне про Совесть, – огрызнулся Шон. – Этот урод бросил меня при первой же возможности.