– А число?

– Двадцать… или тридцать… блин, я со счета давно сбился.

– Двадцать девятое июня. День святых апостолов Петра и Павла. Праздничный день.

– Угу. Здорово. Давайте тогда праздновать, что ли?

– Не юродствуй. Помнишь ли, что я рассказывал о том, как сам некогда был болен шатиризмом?

– Приблизительно.

– Помнишь, что я говорил насчет того, что человека, еще не обратившегося в полного шатира, можно исцелить? Как меня исцелили.

– Помню.

– А известно ли тебе, как это делается?

– Нет, об этом речь не заходила. И как?..

– Всего-навсего обычная индульгенция. Отпущение грехов. Шатиризм – это такая болезнь, которая взрастает на твоих собственных поступках и деяниях. Чем их больше, тем легче шатиру тебя поглотить и занять твое место. Грехи – та лазейка, которая дает демону власть над человеком. А безгрешная душа неподвластна нечистой силе. Именно так в свое время исцелили меня – отпустили грехи. Когда душа очищается, шатир отступает прочь, лишаясь лакомой пищи. Так можно исцелить и других.

– Круто! – оценил я. – Значит, еще не все потеряно?

– Не все. Тех, кто еще не превратился, еще можно вернуть обратно.

– Только вот проблема в том, что их до хрена и больше… Замонаетесь каждому персонально грехи отпускать…

– А каждому персонально и не надо. Папа – наместник Господа на земле. В его руках ключи Царствия Небесного. Что он свяжет на земле, то будет связано и на небесах, что он разрешит на земле, то будет разрешено и на небесах. А сегодня еще и праздничный день. Если объявить всему народу общую индульгенцию, это очистит души и изгонит из них бесов.

Я почувствовал резкое облегчение. Не все, значит, потеряно. Пазузу еще можно будет показать ядреный кукиш.

– Тогда чего ждем-то?! – возмутился я. – Давайте быстрее уже!

– Не все так просто, рожа демонская! – вспылил кардинал. – Думаешь, это тебе детские игрушки?! Раз-два, волшебный стишок прочитал – и готово?! Чтобы выдать индульгенцию целому городу, Его Святейшеству вначале нужно полностью очиститься самому. Сейчас он молится в надежде на озарение. И мы даже приблизительно не знаем, как долго это продлится. И именно поэтому я тебя сюда и позвал.

– Слушаю.

– Ни одна тварь и близко не должна подойти к собору, пока Его Святейшество не будет полностью готов. Понял? Мы должны выиграть время. Любой ценой.