– Вставай, просвещеннейший,– услышал он над собой знакомый голос,– все еще только начинается.

Пигал хоть и предпочел бы закончить все на этом, но тем не менее глаза открыл. Князь Тимерийский, скрестив руки на груди, спокойно стоял рядом и разглядывал стены.

– Тебе это ничего не напоминает, магистр?

Пигал почувствовал знакомым запах. И в эту минуту он увидел со всей отчетливостью, что лежит в двух шагах от зловонной лужи, очень похожей на ту, в которую он едва не уронил Елену Арлиндскую, освобождая из игирийского четырехгранника.

– Замок Крокет? – не очень уверенно произнес сиринец.

– Скорее, это материализовавшееся воспоминание,– возразил Тимерийский.– Мое воспоминание, Пигал.

Возможно, это действительно всего лишь воспоминание князя, но запах, исходивший из зловонной лужи, показался Пигалу уж очень реальным, а потому он и поспешил подняться с холодных камней.

– Я пытался избавиться от этого воспоминания двадцать семь раз, и вот в двадцать восьмой раз мне это удалось, но, к сожалению, совсем не в том месте, где хотелось бы.

У просвещеннейшего Пигала были все основания полагать, что Чернопалый тронулся умом, но не меньше оснований у него было опасаться за свой разум, а потому он решил существовать в возможном чужом сумасшествии, как в своем собственном.

– О каком воспоминании ты говоришь?

– Сагкх пришел в этот замок, Сагкх ушел из этого замка. Но Сагкх здесь был, более того, он находится в этом замке и сейчас. Точнее, здесь находится его материализовавшаяся тень. Ты меня понимаешь, магистр?

Просвещеннейший Пигал понимал, хотя все, что говорил сейчас князь, выходило за рамки человеческого разумения.

– Так, взрывая голубые замки, ты хотел избавиться от следа Сагкха?

– Браво, магистр,– криво усмехнулся князь Тимерийский.– Тень Сагкха по-настоящему опасна только здесь. В этом месте Черная плазма откроется, чтобы впустить своего. Но если бы мне удалось осуществить свой план на других планетах, то материализовавшаяся тень Сагкха через неделю растворилась бы в энергетике планеты и перестала бы представлять опасность для Вселенной. Но, увы.

Пигалу показалось, что слово «увы» не слишком подходит к данной ситуации, а скорее, подходящими будут слова «кошмар» и «ужас». Слабым утешением Пигалу служило то, что он все-таки оказался прав в своих предположениях относительно порков. Этим дышащим на ладан существам нужен был Сагкх, и они его получили.

– А кто поместил на карты четырехруких чудищ?

– Вероятно, я,– пожал плечами Тимерийский.– В какой-то момент они стали мне мешать. Действуя по воле порков, четырехрукие взорвали более десятка голубых замков. Видимо, мое отвращение к ним и появилось на картах.