— Его высочество вернул Франции порт Кале, в течение многих веков оккупированный англичанами, — ответил д'Артаньян. — Это случилось в тысяча пятьсот пятьдесят восьмом году от Рождества Христова, — прибавил он, довольный тем, как быстро и умело перевел дату с правильного, русского, летоисчисления на европейское.

— Отлично! — Ришелье одарил его еще одним кивком и спросил вдруг: — Ну и как вам Кале, сударь?

Разведчик смешался на мгновение, но, сообразив, что лобовой вопрос кардинала не оставляет ему пространства для маневра, пожал плечами и ответил:

— Прекрасно, ваше высокопреосвященство. Единственно только, система здравоохранения у них там немного хромает, а так вообще все нормально.

— Отлично! — повторился Ришелье, ничем не выдавая своего интереса к посещению д'Артаньяном порта Кале.

Словно и не было вовсе такового интереса.

— Сын Франциска де Гиза — Генрих де Гиз — вписал свое имя в историю государства французского не столь доблестным деянием, — продолжил он исторический экскурс (или, может быть, экзамен?). Увидев, что собеседник совсем уже было изготовился отвечать на очередной вопрос, кардинал улыбнулся и покачал головой: — Нет-нет, шевалье! Конечно же я не стану спрашивать, известно ли вам о Варфоломеевской ночи! Как человек в высшей степени образованный, уж этого-то у вас не отнимешь, вы просто-напросто сочтете подобный вопрос оскорблением! А оскорблять вас я хочу меньше всего. Такую трагедию невозможно забыть за полсотни лет. Вряд ли в истории какой-либо другой страны имеется столь же кровавая страница.

Оставшись с виду недвижимым словно Тауэр, д'Артаньян вместе с тем мысленно пожал плечами. Подумаешь, трагедия! Ну зарезали несколько тысяч человек в Париже да десяток-другой тысяч в провинции! Делов-то! Полистать бы его высокопреосвященству «Повесть временных лет» монаха Нестора да изучить некоторые странички русской истории! Быстро бы перестал горевать о Варфоломеевской ночи! И вообще, с какой это стати прелат католической церкви, известный своим суровым отношением к протестантам, вздыхает по убиенным гугенотам? Новый подвох? Очень может быть.

Разведчик собрался до предела, стараясь четко держать линию разговора и быть готовым к любому ее излому.

— Избиение гугенотов в ночь на двадцать четвертое августа тысяча пятьсот семьдесят второго года принесло герцогу Гизу популярность среди французов, и в особенности среди парижан, чем он не замедлил воспользоваться сразу же после смерти Карла Девятого и вступления на престол его брата Генриха Третьего, последнего монарха из династии Валуа. — Кардинал продолжал разматывать нить исторического повествования, пока что не обозначив, правда, его цели. — Он довольно грамотно рассчитал свои силы и даже сумел вынудить короля Генриха Третьего бежать из Парижа. Не учел он только одного… — Ришелье вдруг прервался и со значением посмотрел на д'Артаньяна. — Он не рассчитал того, что законным наследником престола Франции в это время был не он, а Генрих де Бурбон, король Наваррский, отец нашего нынешнего государя — Людовика Тринадцатого. Однако большая часть французов, в отличие от герцога, этого не забыла, в результате чего династия Гизов не просто в очередной раз оказалась далеко от престола Франции, но была повергнута в прах, лишившись своих лучших представителей, а также шансов вновь стать той грозной силой, какую она представляла в минувшее столетие. — Завершив свой монолог, кардинал резко развернулся к д'Артаньяну и заглянул разведчику в глаза. — Скажите, шевалье, какой вывод лично вы можете сделать из этой истории?