— Здравствуйте, — невозмутимо обратился он к многотысячному сборищу, не повышая голоса, но акустические параметры зала были таковы, что слова доносились до самых отдаленных уголков, — хотя, если честно, то здоровья я вам не желаю. Но это все слова. Теперь к делу. Я пришел сообщить всем вам, что съезд отменяется. Навсегда. По причине надвигающегося апокалибздеца. Это всеобъемлющий Кирдык Крантович. Так что зря ждете. Пахан не придет. Не до вас ему. Он сейчас занят спасением своей ж…, гм, жизни. Кроме всеобщего капута, ожидающего всех вас, если не одумаетесь, к нему пожаловал и персональный капец. Так что он не выкрутится.

Аудитория начала понемногу приходить в себя. Шок от неслыханной ереси сменился ужасом осознания того, что каждый стал свидетелем богохульных речей и не помешал произнесению крамольных слов, значит, поддержал…

И в тот момент, когда зарождающийся ропот: «Ересь!», «Порвать его на куски!», «Сжечь на самом медленном огне!» был готов взорваться всеобщим возмущением и праведным гневом, всеобщее внимание привлек новый шум, донесшийся с противоположного конца зала. В святая святых всего мира беспорядочной толпой начали проникать перепуганные до смерти папики. Среди новоприбывших, как куски угля, разбросанные по девственному снегу, бросались в глаза лысые головы.

Интервью

Интервью

Появился синий папик, который что-то долго нашептывал на ухо генсеку. От услышанных новостей и без того малоприятная физиономия Пахана исказилась гримасой ненависти. Он так же тихо что-то сказал епископу, отчего тот побледнел и медленно вышел из зала на негнущихся ногах. Вряд ли он принес добрую весть. Судя по всему, Кабалка запустила в небо что-то эдакое, и это что-то явно не понравилось Его Святейшеству. Я решил, что дольше прятаться нет никакого смысла, и, как только перепуганный епископ удалился, вместе с Лялечкой вышел из укрытия.

Если расчет Люцифера сводился к тому, что что-то произойдет, когда Пахан увидит меня, своего злейшего врага из того далекого мира, то он ни в коей мере не оправдался. По той простой причине, что Кашкин меня не узнал. Как Кашкин, сосед по лестничной клетке. И не удивительно. За тысячу лет можно забыть даже себя самого (что по-видимому и произошло), что ж говорить про кого-то другого?

А, вот, как Пахан он понял, кто перед ним.

— Если не ошибаюсь, а я никогда не ошибаюсь, ты тот самый кардинал Андрей, — он не спрашивал, а утверждал, — который каким-то, пока еще мне неведомым образом, раздобыл священный мандат и прикрываясь моим именем сеял смуту и ересь. А с тобой девица Лялечка, неоднократно заявлявшая о своем дьявольском происхождении. Давно желал с вами побеседовать. И, поверьте, не заявись вы сюда самолично, рано или поздно, но наш разговор все равно состоялся бы. Долгий и откровенный. И, раз уж вы здесь, пожалуй, начнем. Сейчас вы будете говорить без какого-либо принуждения, а впоследствии я сравню теперешние ваши слова с теми показаниями, которые вы будете давать под пытками. Только так можно установить истину. Итак, первый вопрос: вы проникли в Паханат, каким образом мы установим попозже, теперь же меня интересует, зачем?